Публикации
Архив публикаций
Осень в Крыму
11 Май 2011
Рейс W3092 Украинских Авиалиний приземлился в Симферополе в четыре часа дня по местному времени. Пассажиры спешно сходили с трапа, разглядывая молчаливое серое небо.
– «Ласково просимо» – воскликнул один из прибывших, судя по всему, прочитав, видневшуюся на одном из зданий, надпись – добро пожаловать!
В тот день я встал пораньше. С трудом освободившись от цепких объятий спальника, стараясь не разбудить спящих Яну и Тимура, я вышел на улицу. Дул очень свежий и сильный ветер, было довольно прохладно. Сухая листва шуршала под ногами, на тонких веточках застыла утренняя роса, где-то перекликались птицы. В воздухе чувствовался какой-то пьянящий покой. Казалось, все остановилось в этом мире: звезды, хоть и были мне не видны, прекратили свой бег; море, чье волнение обычно слышно даже сквозь сон, вдруг замолчало; осень – застыла, время – замерло, сам я – оцепенел. Лишь птицы, время от времени нарушали возникшую тишину.
Я наконец-то приехал в Крым.
– Сколько берем «железа» на 2б? – мой вопрос пришелся сразу после завтрака и потому вызвал недоумение на лицах моих друзей.
– Ну, я думаю, нет смысла тащить все. Возьмем пару оттяжек, пару френд, несколько закладух. Это ж 2б! Нас люди засмеют! – если судить по унылому Тиминому лицу, сразу станет понятно, что он бы предпочел оставить всю снарягу в лагере – Ты описание читал? Нет? И я не читал. Читай давай!
– «По наклонной полке подойти под первое «футбольное поле», затем по вертикальной щели (тридцать метров троечного лазания) вылезти до группы деревьев, обойти нависание справа и далее по полке влево сто метров до дерева» – ну значит, думаю, нормально, всего тридцать метров троечного лазания – обычная двойка. Но на всякий случай, осторожно так, говорю:
– Тим, может, возьмем снаряжения побольше?
– Ну, так как ты первый, решай сам.
Долго, мучительно долго, я обсуждал сам с собой, что же взять на маршрут: осторожность боролась с нежеланием тащить лишнее. В свою очередь, это нежелание боролось с желанием вообще ничего не тащить.
Так и не найдя компромисса, я решился на единственный возможный и пожалуй, логичный, вариант: воспользовавшись тем, что Тимур еще ел, а Яна пошла умываться, и, следовательно, меня никто не увидит, я положил нужную мне снарягу в рюкзак Тимура и спокойно занялся своими делами.
– Что-то как-то у меня рюкзак больно тяжелый… – в очередной раз излагал свои мысли вслух несчастный Тимур, когда мы подошли под 30 метровую скальную стенку – ключ маршрута, если верить описанию.
– Ладно, давайте одеваться? – стараясь не замечать Тиминых жалоб, промолвил я, пытаясь сосредоточиться и придать себе как можно более геройское и, что самое главное, фотогеничное выражение.
– Какое красивое море! – воскликнула Яна, увидев простиравшуюся до горизонта синюю гладь, покрытую белыми исчезающими полосками – барашками, не иначе – эх, надо будет обязательно сходить погулять на пляж!!!
Начинаю подъем, предварительно одевшись и обувшись. Скалы несложные. Вот и полка! Все, маршрут кончился, дальше, по-моему, выход на гребень.
Подлезли Яна с Тимой.
– Тим, куда там дальше, прочитай, пожалуйста!
– «… влево по полке сто метров. У одиночного дерева начало маршрута, вверх по одиночной щели, 90 градусов 25 метров четверочного лазания, далее перейти вправо…»
– Стоп – говорю – что там перед щелью было?
– «На-ча-ло мар-шру-та…» – по слогам читает Тимур и с моего лица постепенно сходит улыбка.
– А это тогда что было? – спрашиваю я и получаю очень логичный и ожидаемый ответ: подход.
– Ладно, будем лезть! – Яна, как политрук команды и капитан, определяла нашу стратегию на стене. Именно благодаря этой стратегии и ее очаровательному разработчику, мы блестяще работали на стенах у нас, в Туюк Су. По крайней мере, «двойки бэ».
Вооружившись мужеством, которое я взял под залог у Тимура с Яной, вытащив из заветного Тиминого рюкзака еще штук семь френд, молоток, крючья и закладки, под возмущенный крик Тимура, я лезу по щели, на ходу ее обрабатывая.
Пройдя еще веревку скал такой же сложности, обработав еще две веревки скал чуть попроще и провесив перила на финальном взлете на гребень, мы оказались на этом самом гребне. Учитывая уникальность ситуации (как позже мы узнали, эта «двойка» была протяженностью 12 веревок), вредность восходителей, приближение дождя, а так же отсутствие всякого желания спускаться по пути подъема – других маршрутов мы просто не знали – решили продолжать движение в сторону вершины. Благо хорошую скорость и безопасность при этом, мы сохранять могли.
– …Если верить описанию, то разница между «двойкой бэ» и «четверкой бэ» невелика. На последней просто везде четверочное – пятерочное лазание и «огородов» нет.
Так что завтра полезем 4б! – последние слова Яны пришлись как раз вовремя: соскользнувшая пятка поставила крест на очередной попытке вылезти жутко интересный боулдринг. С глухим звуком упав на крэшпэд и еще продолжая сжимать левой рукой несуществующую зацепу, я посмотрел вначале на Яну, затем перевел взгляд на задумавшегося Тимура, а потом мой взор устремился на Томского альпиниста Алексея Тюлюпо, который в этом году уже прошел несколько «Шестерок А» на Морчеке. В том числе и знаменитую «Мачомбо». Конечно, не свободным лазанием, но все же… Словом, из нас четверых, он был самым большим «экспертом по Крыму».
Утвердительно кивнув в знак согласия с Яной, Леха мечтательно протянул, глядя куда-то вверх – туда, где в трех метрах от земли тянулось десятиметровое нависание:
– Да.
И добавил через некоторое время, задумчиво теребя в руках мешочек с магнезией:
– Хотел бы я с вами, да жаль, не могу…
Тут, судя по всему, нейроны в его мозгу смирились с грустной действительностью, и без всякого перехода, Алексей изрек:
– Так, на гайдбуке этот боулдринг идет, как 7в/7в+, но если ты с первой попытки почти его пролез, он видимо проще…
…Вечером того же дня, я сидел на скамейке, выполненной из бревен, пил чай и смотрел на вершину Куш-Каи, светлым пятном выделявшуюся в лучах заходящего солнца.
Наш завтрашний маршрут был виден из лагеря полностью: картинно очень красивый, с гладкими стенами, оранжевыми потеками, покрывающими его верхнюю часть. Прилепившиеся карнизы, трещины, отколы дополняли ощущение неприступности и вселяли некоторый страх. Даже не верилось, что это всего лишь 4б.
Допив кружку с чаем, тяжело вздохнув напоследок, под шумные вопли соседей, я отправился спать.
Утром встали пораньше. Торопливо позавтракав уже надоевшей лапшой, отсортировав нужное нам снаряжение от ненужного, и чуть не прихватив последнее, закинув на спины рюкзаки, мы вышли на маршрут, вернее на то, что в Крыму принято называть «подходом».
– Какое море голубое! – воскликнула Яна, когда мы выбрались на большую полку, именуемую «второе футбольное поле».
Одевшись, обувшись, попив воды, развесив по бокам необходимые железки, мы начали… Хм-м-м-м… Будем говорить, восхождение.
– Леня, заложись! – возглас Тимура пришелся как раз тогда, когда я и сам уже решил это сделать. Забивая швеллерный крюк, мысленно ругая себя за допущенную халатность, я краем глаза смотрел на последнюю точку в пятнадцати метрах ниже – двухосную френду.
Как позже выяснилось, в Крыму на френдах вообще мало кто лазит: из-за специфических неровностей большинства трещин, надежную страховку эти металлические «друзья» могут обеспечить разве что, если их блокировать.
Тем временем, без особенных эксцессов доработав первую веревку и организовав страховку, я «принял» Тимура.
Критически осмотрев станцию, состоящую из пяти сблокированных точек, Тимур достал фотографию маршрута (другого описания у нас не было) и протянул мне…
Понеслась! Впав в азарт, но не забывая при этом о безопасности, мы втроем с Яной и Тимуром работали весь оставшийся маршрут, как заведенные.
– Эх, Тима, сейчас бы «Анфогивен» сюда!!!! – кричал я, проходя в откидку не очень крутой восьмидесятиградусный внутренний угол – последняя веревка перед ключом. Настроение соответствовало музыке: закинув пятку и откинувшись на правой руке, я радостно засмеялся, предвкушая еще несколько веревок интересного лазания…
… Тимур внимательно страховал, Яна фотографировала. Я наконец-то лез «ключ». Мысленно ругая плывший под ногами лишайник, держась на вытянутой левой руке, а правой всовывая френду подходящего размера в заглаженную щель, я испытывал очень смешанные чувства. С одной стороны – радость предстоящего боя, какой-то дерзкий азарт – то состояние, которое обычно помогает работать уверенно, доверяя ногам, не загружая руки – получать удовольствие от маршрута, устоять психологически. С другой – осторожность, просчет ситуации до самых невероятных вариантов «а что если…?». Именно эта осторожность заставляла меня на каждой станции перестраховываться, создавать избыточность точек, организовывать страховку так, будто там, на другом конце, были, по меньшей мере, два самосвала в несколько тонн – то есть Тимур с Яной.
Вскоре, благополучно пройдя ключевой отрезок, а затем еще две веревки лазания чуть проще, мы наконец-то вылезли на вершину Куш-Каи. Открывшаяся нам сверху панорама просто завораживала: безупречная гладь Черного моря, отражала проплывавшие над ним облака в лучах угасающего солнца. Эта картина выглядела фантастично – казалось, две стихии объединились, стали единым оплотом грозной и волнующей силы, которая испокон веков волновала сердца людей…
Когда солнце полностью село, мы были уже внизу, на дороге, ведущей в кемпинг.
– Ну что, может дюльфернем? – уже на следующий день в пятый раз спрашивал я. Мое предложение пришлось явно некстати: Яна лишь укоризненно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Забойщик Тимур, то и дело оглядывавший местность в поисках нитки оригинального маршрута, вначале с неодобрением стрельнул в меня глазами, затем, впившись взглядом в верхнюю часть, не видимую нам с Яной, посмотрел туда с еще большим неодобрением, но ничего не сказал. Только тяжело вздохнул, заколачивая молотком лепестковый крюк. Тяжело вздохнув второй раз, Тимур прощелкнул оттяжку, перехватился, и заложил закладку – буквально через полметра после крюка – жить то, наверное, всем хочется.
…Тихо и мирно я скучал на полке, развлекаясь тем, что периодически впадал в состояние, близкое ко сну. Яна, стоя на страховке, так и рвалась в бой, то и дело предлагая Тимуру поменяться, на что Тима время от времени отвечал категорическим отказом, ссылаясь на чрезвычайную занятость.
– Сколько веревки?
– …
– Сколько веревки?
– …
Устав все время кричать, посадив до хрипоты горло, мы с Яной перешли на общение жестами. Разумеется, такой оборот Тимура не очень устраивал, с расстояния в пятьдесят метров не очень–то и разглядишь, сколько пальцев тебе показывают – вот он и нервничал, периодически окликая нас с Яной.
Принимая это во внимание, мы решили передавать необходимую информацию Азбукой Морзе – благо ее все равно никто не знал. Что касается Тимура, то ему уже на тот момент было решительно все равно – ибо сделав станцию на дереве, он всячески игнорировал наши беспорядочные подергивания, смысл которых я не понимал и сам.
Наконец, для меня, после долгих и изнурительных пяти веревок спортивного жумаринга, (если конечно, есть такой вид спорта), и тех же пяти веревок, но лазания, для остальных, мы втроем с Яной и Тимуром, опять оказались на вершине Куш-Каи, благополучно пройдя маршрут 5А категории трудности «Белые Пятна».
…В тот день, впрочем, как и в предыдущие дни, я встал пораньше. С невероятным трудом освободившись от цепких объятий спальника, стараясь не разбудить еще спящих, Яну и Тимура, я вышел на улицу. Дул очень свежий и сильный ветер, было довольно прохладно, в воздухе чувствовалось какое-то напряжение – что-то должно было случиться. Сухая листва шуршала под ногами, на тонких веточках застыла утренняя роса, где-то перекликались птицы. Казалось, все остановилось в этом мире: звезды, хоть и были мне не видны, прекратили свой бег; море, чье волнение обычно слышно даже сквозь сон, вдруг замолчало; осень – застыла, время – замерло, сам я – оцепенел. Лишь птицы, время от времени нарушали возникшую тишину.
Впрочем, оцепенел я вовсе не от окружающей тишины, не от росы на тонких веточках дерева, не от криков взволнованных поздней осенью птиц…
Просто ЭТО наконец-то случилось…
КТО-ТО СЪЕЛ ВСЮ КОЛБАСУ!!!!!!!!!!!!!
Сознание утраты давило на желудок, в мозгу пульсировала одна и та же фраза «этого не может быть!». Вопрос « а что же теперь будет… на завтрак?» уже никого не волновал. С невообразимым мужеством отказавшись от двойной порции чая – заварку тоже надо было экономить – я устремил свой взгляд ввысь: туда, где мокрая от дождя, вся в черных потеках, высилась красавица Куш-Кая.
Вид, этого черного от воды, исполина, наполовину скрытого туманом, заставил мой мозг наконец-то собраться с силами и, схватив в охапку скальные туфли и другие аксессуары для боулдринга, позвав находившегося неподалеку Алексея, отправиться лазить под нависание – там всегда сухо и тепло. По крайней мере, в солнечную погоду.
Яна же с Тимуром, оставив меня, грешного, в окружении Леши и целой серии трасс различной трудности, решили сходить в ближайший магазинчик, купить продуктов – расстояние в шесть километров их не очень смущало.
Вечером, в результате кропотливых трудов Яны и Тимура, наконец-то появились продукты. Так как готовить, кроме меня, умели все, вполне естественно, что еду готовил я.
– Леня, слезь со слэклайна, у тебя сейчас сосиски подгорят! – крик Яны вывел меня из состояния равновесия и перенес в состояние активной деятельности – за едой действительно надо было следить, если мы не хотели, конечно, кушать на ужин одни угли.
Исправив положение на кухне, я, с прежней безответственностью, отправился к стропе.
…Через некоторое время, трое голодных уже чинно восседали за столом, наслаждаясь наконец-то нормальной едой. Успешно поужинав, мы втроем отправились спать.
Почему-то не спалось. Достав описания маршрутов, я принялся при свете фонарика за изучение некоторых из них. «Изучение» было слышно на весь лагерь. Вероятно, вот такой вот диалог мог услышать любой сторонний наблюдатель, вернее слушатель:
– … какой говоришь, категории, эта «Пятерка Бэ»…. то есть, Голубая Волна?
– По одному описанию – «Пять Бэ», по другому – «Пять А».
– М-м-м-м-м… Голубая Волна… неплохое название.
– А кто автор?
– Несчастные случаи на маршруте были?
– Рекомендации по снаряжению есть?
– Что он из себя представляет?
– Сколько веревок?
– А где начало?
– Так это «Пять А»? Или «Пять Бэ»?
– Нет, я не понял! – взорвал тишину Крымской ночи еще один голос – может, вначале выспимся, а категорию сложности потом определять будем?
Воцарилось молчание. Чуть погодя, тот же голос:
– Так какой, говоришь, категории маршрут…?
На следующий день нас разбудил дождь. С глухим звуком ударяясь о матерчатые стенки палатки, капли разбивались и превращались в мельчайшие брызги, которые оседали на мой спальник. С проклятиями перевернувшись на другой бок, старясь не обращать внимания на повышенную влажность и ползающих внутри палатки больших сороконожек (кто-то опять на ночь вход забыл застегнуть?!), я пытался уснуть.
Безрезультатно потратив целый час, в течении которого, я то и дело скидывал сороконожек с Яны (Яна, всегда пожалуйста!), я убедился в бессмысленности моего пребывания в палатке и моей полной уместности на кухне – куда я, собственно, еще час спустя и пошел.
После завтрака, расстелив карематы под выглянувшим солнцем, мы рассматривали стену, периодически сравнивая ее с фотографией.
Идея сходить «Голубую Волну» – эту смесь альпинистского маршрута с пробитыми, в некоторых местах, шлямбурами, очень напоминающего мультипитч, возникла неожиданно. Тиме с Яной осталась только самая малость – уговорить меня.
– Леня, нет, я не понимаю! Ну, хочешь, я ее первой отработаю? – то и дело спрашивала Яна, видя мои сомнения.
– Не знаю. Вон скалы после дождя еще все мокрые! Как мы полезем? – не сдавался я – там уже несколько человек разбилось!
– В конце концов, давай вначале хотя бы подойдем, а там посмотрим! – Тимур продолжал гнуть свою линию. Видимо, желая меня приободрить, он добавил:
– Там по описанию, на ключе метров сорок-пятьдесят нависает градусов под 110, а в некоторых местах и больше, так что там должно быть сухо в любую погоду!
– Спасибо, приободрил! Аж на сердце полегчало! Я теперь твердо буду знать, что где-нибудь на маршруте непременно будет сухо. Ладно, давайте подойдем, а там посмотрим – наконец сдался я.
…«Голубая Волна, 5Б» – прочитав на прибитой металлической пластинке название маршрута и убедившись, что мы пришли туда, куда надо, а не туда, куда хотели, Тимур, хлопнув меня по плечу, произнес:
– Пришли.
Больше он ничего не сказал, но так он это произнес, с таким выражением на меня посмотрел, так они с Яной переглянулись, что я понял: либо я сейчас сам полезу, либо меня насильно полиспастом наверх поднимут.
Так как последняя перспектива меня прельщала еще меньше, чем первая, я выбрал «добровольно-принудительный» вариант – полез сам.
Скалы были действительно почти сухими – толком и не вымокнув, я стоял на полке, дрожа от холодного ветра, мокрых штанов, и ждал Яну. Следующие две веревки были наполнены лазанием по слегка подмокшим скалам и одной живой «балдой», на которую я имел неосторожность залезть.
А потом, мы наконец-то подлезли под желтый, слегка нависающий, монолитный, долгожданный ключ маршрута. Специфика этого отрезка заключается в том, что лазание на протяжении около пятидесяти метров, проходит по абсолютно монолитной скале с мелкими, по преимуществу, зацепами (как написано в описании «отрезок для скалолазов»). Пробитые здесь шлямбура, не всегда видимые снизу, добавляют хлопот – постоянно вертишь головой в поисках следующего: на расстояние в пять метров между точками начинаешь обращать внимание только после того, как эту самую точку пропустишь. Мелкие зацепы, чередующиеся с неявными пассивами и хорошими ручками, добавляют интереса. Различные перехваты, четкая постановка ног на неявные полочки и исключительная работа на трении делают этот маршрут очень впечатляющим и поразительно красивым.
Но об этом я стал задумываться уже после того, как его проработал, а пока…
– Яна!!!! Ты шлямбур видишь????
– Нет!
– И я не вижу! Тима, а ты хоть что-нибудь видишь?
– Нет! Да ты лезь так! Дались тебе эти точки, ты же все равно не срываешься!
Дальше последовала пауза, во время которой, я судорожно вертелся на одном месте, стараясь разглядеть, что же выше. Собрав всю волю и оттяжки, я пролез по скалам пару метров и наткнулся на шлямбурный крюк. Дальше было, как в одной песне: «И опять от крюка до крюка…».
– Вот круто! – возглас восхищения сорвался с моих губ уже в верхней части маршрута, когда я оглянулся назад и увидел волшебную картину: прямо под ногами, как кусочек неба, раскинулась громада Черного Моря. Суровые волны, с грохотом разбивались о скалы; солнце, наполовину прикрытое чернотой грозовых туч, светлым лучом освещало вершину Куш-Каи.
Этот день запомнился мне надолго: освещенные солнцем, желтоватые пятна скал на фоне серых туч и бушующего Черного моря…
– Если дождь не прекратится, не знаю, что мы будем делать! – вздохнула Яна, поставив на стол кружку с холодным чаем.
Час назад мы спустились с «Голубой Волны», успешно ее проработав, но настроение у всех было какое-то подавленное. Уныло горела одинокая лампочка под слегка протекавшим тентом, тоскливо и не понятно по кому плакал дождь. И только один друг- чайник что-то весело шептал. Судя по всему, он наконец-то закипел.
– Ходить по слэклайну! – с набитым ртом, еле слышно пробормотал я. И, желая приободрить своих друзей, произнес чуть громче:
– Прекратится, куда он денется!
– Ну, дождь-то может и прекратиться, но проблема в том, что раньше «куда-нибудь денемся» мы. В смысле, домой улетим – Тимур в тот день был настроен явно пессимистически, хотя и был оптимистом. Налив себе чаю, и выразительно взглянув на мои мокрые кроссовки, Тимур добавил:
– В общем, в такой дождь, я бы на маршрут не пошел.
В этом мы с Яной с ним согласились.
Следующие два дня шел очень сильный ливень. «И разверзлись хляби небесные…» – вот именно так это можно было и описать. Находясь в подавленном состоянии, мы не знали чем себя занять, и все время проводили в полном «ничегонеделании», исключая конечно, приготовление еды. Дождь монотонно стучал по крыше и стенкам палатки, навевал тоскливые воспоминания по дому и нормальной погоде. Очень однообразно прошли эти два дня, которые показались нам целой неделей.
Наконец, погода вновь улыбнулась нам, хотя улыбка и вышла какой-то кривой: в этот день наконец-то немного прояснилось, но стена все равно стояла вся в потеках. Тем не менее, собрав в кулак всю волю, мужество, а так же зачем-то прихватив к двум этим составляющим снаряжение, мы решили сходить 5А «Уголок». Как запасной вариант, у нас был «Камин» – 3б/4а.
Рюкзаки снова оседлали нас, и мы втроем, несмотря на мои сомнения, вышли на маршрут. Сегодня первой по плану должна была работать Яна.
– Что-то не похоже это на начало маршрута… – час спустя, почесывая под каской затылок, промолвил я, глядя на тянувшееся прямо над нами, метрах в ста выше, мощное нависание. Не знаю как Яне, а мне, при одном взгляде на стену, лезть расхотелось – но мои друзья были неумолимы. Не внемля доводам, Яна выходит вперед: движение по скользким плитам – скалы после ливня еще мокрые, ноги стоят плохо.
– Ну, тогда первопроход полезем! – с улыбкой добавляет «забойщица».
Через три веревки утомительного лазания по мокрым плитам, уровня французской 5с-6а, слегка нависающего, в желтом лишайнике, камина, одной, наполовину висячей станции и нескольких небольших камнепадов, мы наконец-то выходим под начало маршрута 5А «Уголок». Точнее, Яна – вылазит, я – спортивно выжумариваю, а Тимур – халявщик – жумарит следом. Глянул наверх: само начало маршрута точно определить я так и не смог: от малюсенькой полочки, до которой еще надо долезть метров пять по монолитной и гладкой, к тому же еще и мокрой, скале, уходят, абсолютно вертикально, местами даже с нависанием, две глухих щели. И в одной, и в другой – недобитые крючья с петлями – народ, судя по всему, сваливал вниз. И по какой щели лезть? Тут, то ли лыжи не едут, то ли я… Наверное, так много я еще никогда не думал. После пятнадцати минут мысленных дебатов, активных советов моих друзей, подбадривающих криков птиц и Тиминого возгласа: «нам вниз еще дольше лезть, чем вверх!», я решаюсь попробовать.
Самовольно отстранив Яну от исполняемых ею функций, я долез до полки. Живая нашлепка, с которой надо было выходить в первую щель, сама щель, настолько тоненькая, что, наверное, кроме якорей (которых у нас тогда не было), туда ничего и не залезет, заставила меня подумать об альтернативных решениях. Подойдя ко второй щели, я убеждаюсь в том, что она ведет в никуда – заканчивается тупиком, с крюком и тремя петлями разного цвета. Все еще сомневаясь, я вспомнил смску, которую нам написали друзья из Алматы. Там, мне запомнилась всего одна-единственная фраза: «…зря не рискуйте…».
Со смешанными чувствами, я осторожно спустился вниз, соскальзывая на каждом метре, балансируя, как канатоходец, чтобы не упасть. В ходе оживленной дискуссии, решено было уйти на 3б «Камин», что мы и сделали. Правда, вскоре об этом пожалели: по скалам струились целые реки воды – лезть там было еще сложнее. Тем не менее, забив пару крючьев, а так же «забив» на несхоженную «пятерку», мы втроем упрямо полезли вверх – сильно подстегивало нежелание спускаться на 450 метров дюльфером.
…Два карниза, которые надо было проходить в лоб, заглаженная вертикальная щель (да, здесь везде такие вертикальные щели!), третий карниз, который надо было пролезть по кромке, мокрый внутренний угол, опять вертикальная щель… – временами казалось, стене не будет конца. Так казалось, даже после того, как мы вылезли на верх Куш-Каи. Несмотря на подкашивающиеся ноги, учащенный пульс, сбитые, у всех троих, руки, порванные скальные туфли – было ощущение какой-то незавершенности, внутренней пустоты.
Пропал азарт, а с ним – и желание что-либо делать, куда-то лезть. Этот момент был самым тяжелым, с психологической точки зрения, за все время пребывания в Крыму – мы были морально подавлены неудачей. Взаимоотношения внутри команды так же были натянуты до предела. И я чувствую до сих пор свою вину перед Яной и Тимуром за возникшую тогда напряженность, одной из причин возникновения которой, был я и мой характер.
Так как все нуждались в хотя бы небольшом, но отдыхе (преимущественно моральном), то на следующий день, мы решили съездить и посмотреть массивы Мшатка-Каи, Форосского Канта, Морчеки, Замка и других знаменитых гор.
…Возвышающиеся прямо над дорогой утесы не могли оставить равнодушным. Душа тянулась и, одновременно, боялась бросить вызов каменным изваяниям, представленным здесь, как картины в какой-нибудь галерее. Рассматривая эти замысловатые статуи, мы, с Яной и Тимуром, вновь начали обретать веру в себя, в свои силы, почувствовали командный дух. Наконец-то у меня действительно появилось желание сделать что-то более или менее спортивное.
Что-то, что мы могли бы сделать всей командой.
Что-то, что принесло бы нам хоть какое-то удовлетворение.
Что-то, ради чего мы сюда и приехали.
В общем, отступая от лирики, скажу, что мы решили сходить на следующий день маршрут Правые Штаны – 5Б.
Все так же продолжая отступать от лирики, дабы Вы, Читатель смогли бы от нее отдохнуть, могу сказать пару слов о вышеупомянутом маршруте.
Когда я в первый раз попытался прочитать его описание, лезть мне расхотелось в принципе. Когда я попытался прочитать описание во второй раз (спустя неделю), меня тоже обуревали противоречивые эмоции. И лишь на третий раз, сумев правильно прочесть название, я добрался-таки до самого описания. Пугающий откол на первой веревке, лазание практически без точек – превратили мои сны в сплошные кошмары; вторая веревка, если верить этому описанию, почти вся ИТО уровня А2 по одной щели; вокруг все покрыто ржавого цвета лишайником, на котором скальные туфли держат плохо – сделала кошмаром явь; третья веревка – ИТО по шлямбурам – ну в принципе ничего мне и не сделала. Остановившись на описании этой веревки, я благополучно заснул и спал сладким сном до самого утра…
А теперь, снова вернемся к лирике.
Мы проснулись в шесть утра. Это не так уж и рано, но для крымских маршрутов, учитывая отсутствие подхода, это нормально. Приготовив нехитрый завтрак из надоевшей вермишели и яиц, мы, спустя еще час, выползли на маршрут.
– Да какого …! Ненавижу отколы! – застряв, как Вини-Пух в известном мультике, я в течении четверти часа пытался сделать хоть один шаг в этой узкой щели. Молоток, десяток френд, оттяжки сильно цеплялись и не давали мне возможности залезть внутрь откола.
Наконец, с пятой попытки овладев щелью, я полез наверх, цепляясь всем телом и отчаянно стараясь при этом не упасть: перспектива застрять в этой трещине в случае срыва меня не прельщала – к низу она сужается. Торчал бы потом, как пробка.
Ноги сильно скользили по неявным выступам. То и дело, попеременно расклиниваясь ногами и корпусом, я пролез, как мне показалось, метров восемьсот. То есть, метра два.
– Тима, если мне тут так тяжело, как вы с баулами пролезете? Может, все-таки сдюльферяем?
Но попытка моего дезертирства осталась незамеченной. Подумав минуту, Тимур изрек:
– Леня, мы за тобой пройдем везде! Главное, чтобы ты пролез!
Словом, выбора у меня не оставалось. Точнее, мне его не оставили. Чуть не заболев по пути клаустрофобией (для тех, кто не знает – это боязнь замкнутого пространства), спустя пятнадцать минут моих мучений, криков «Ну зачем я, дурак, в альпинисты пошел!» и «Да в баню ваши Штаны! Я так скоро совсем без штанов останусь!», тридцати метров лазания без каких-либо точек, я вылез на верх откола.
Не знаю, от чего я больше дрожал: от сильного холодного ветра, совершавшего прогулку вдоль стены или от сознания только что содеянного. Так или иначе, поставив станцию на трех гнилых шлямбурах, один из которых был уже поломан наполовину, подстраховав их, я стал ждать приближения моих друзей.
Первым показался Тимур. Сразу было видно, что прохождение откола далось Тимуру ценой больших усилий: каска как-то сдвинута на бок, рюкзак висит на одной лямке, штаны порваны на самом интересном месте. Тело выглядит каким-то неестественно маленьким по сравнению с головой.
Тем не менее, Тимур продолжал упрямо подниматься, при этом как-то хитро улыбаясь.
Вскоре, немного запыхавшись, он уже стоял около меня, чуть виновато оглядываясь по сторонам.
Подготовившись к следующей веревке, я надел скальные туфли, чуть приспустился с верха откола и осторожно сделал первый шаг. Окружавшая меня действительность сразу как-то изменилась: она взорвалась. Казалось, все цвета и краски как-то побледнели, растворились… А потом вспыхнули с новой силой. Восприятие окружающего пространства стало каким-то неосознанным. Я ощущал и видел лишь тоненькую ниточку маршрута, те сорок метров, которые мне необходимо было пролезть. Полностью сосредоточившись на перехватах, которые мне предстояло сделать, я стал воспринимать мир совсем не так, как раньше. Мысли, как учащенный пульс, с лихорадочной поспешностью сменяли одна другую. «Так, ногу сюда. Поставь четко. Крюк… Веревку в оттяжку… Два шага вверх… Что тут у нас? Так, неявная зацепа… Здесь, осторожнее…».
К моему огромному сожалению, щель, по которой я лез, была довольно узкой – для френд; недостаточно глубокой – для простых крючьев и «так себе» – для закладок. Проработав эти сорок метров и заложив десять закладок из девяти имеющихся, я вылез на небольшую полочку с кустом, где и организовал нормальную страховку.
Прокричав Тимуру о готовности перил и о необходимости грузить веревку плавно или вообще не грузить, я перешел в процесс ожидания.
Тут опять можно сделать небольшое отступление и рассказать один анекдот, довольно старый, но здесь весьма уместный:
«Лезет один альпинист ключ маршрута. На пятьдесят метров положил всего четыре точки. Залез на полку, поставил станцию. Ну и случайно веревку дернул. Смотрит вниз: все точки вылетели. Отсюда вывод: никогда не дергайте веревку почем зря!».
В общем, вылазит Тимур на полку с округлившимися глазами и каким-то не тимуровским выражением лица. Молча, с таким же выражением снимает рюкзак, достает клифы (дальше движение по шлямбурам, набитым на «зеркале» без какого-либо рельефа) и протягивает мне.
– А почему – говорит Тимур, наконец, овладев собой – ты мне кричал, что бы я веревку как можно меньше грузил?
– Ну, просто она совсем новая, мне ее жалко как-то…
– А-а-а! – понимающе кивнув, Тимур обратил свой взор на мои скальные туфли – а точки ты тоже специально так закладывал?
– Как? – не понял я.
– Ну… Ладно, я тебе потом покажу.
Недоуменно пожав плечами, я полез траверсом влево. Прохожу метр, пролазаю два, с трудом проскребаюсь три метра и тут вижу старые шлямбурные крючья. Обломанные. Отсюда надо пролезть еще метров десять вверх по заглаженному монолиту без каких-либо точек до видимых отсюда «нормальных» шлямбуров. Осторожно, зная, чем грозит срыв, прохожу эти метры. «О!» – думаю – « наконец-то шлямбур! Только, что-то он какой-то ржавый…»
В общем, полез я на клифах по этим шлямбурам, болтаясь на одном и с трудом доставая до следующего. Перехват сменялся перехватом – все шло просто прекрасно. Проработав так метров пятнадцать, я увидел его… Не сказать, чтобы эта встреча была для меня неожиданной. Я уже хотел даже произнести в качестве приветствия: «здравствуй, дорогой!». Но удержался. Мысленно я был готов к такому финалу, а вот морально – нет. Ругая холодный ветер, маршрут и мою невнимательность, я с тоской смотрел на поломанный шлямбур выше меня. Это был тупик. Дальше лезть было некуда.
Проболтавшись на клифах несколько минут, повертев головой в разные стороны, я наконец-то увидел левее меня метра на три-четыре новехонький шлямбур, судя по всему, поставленный года два назад. На блестящей серебристой кожице крюка красовалась гордая надпись «Camp».
Дальше было уже проще. По крайней мере, я знал куда лезть. До сих пор не могу понять, как я тогда преодолел эти три метра по абсолютно гладкой скале, где даже взгляду не за что зацепиться?
…Учащенно бился пульс, отбивая ритм; скачущее галопом по грудной клетке сердце, посылало пульсирующее тепло в каждую клеточку тела; разум был един с телом; полная гармония между духовным и физическими мирами вылилась в нечто, что можно было описать лишь одним словом… Хотя… нет… этого описать нельзя… это надо просто почувствовать…
Несмотря на некоторые трудности, которые возникли из-за моей невнимательности – мы полезли по старым шлямбурам, ведущим в тупик – наша команда сумела проработать эту веревку и вылезти на оригинальный маршрут. Конечно, не обошлось без некоторых жертв: второй поплатился за успех первого – пять довольно больших маятников оставили у Тимура незабываемые впечатления, которые он позже изложил в нескольких весьма емких фразах.
В свою очередь, за почти благополучное прохождение веревки вторым участником, вынужден был поплатиться третий, точнее третья – Яна. И мне кажется, что те пятьдесят метров перил, представлявших из себя один сплошной маятник, вполне могли бы составить достойную конкуренцию работе забойщика, равно как и работа второго.
Рассуждая таким образом, я пришел к выводу, что работать первым намного приятнее: все вещи за тебя кто-то несет (то есть не кто-то, а понятное дело, Тимур с Яной), о тебе заботятся, твои скальные туфли приносят чуть ли не на золотом подносе, с такими ласкающими слух фразами типа «да забери ты свои вонючие тапочки, а то они мне весь рюкзак уже провоняли!» – словом, меняться ролями я не хотел, и поэтому старался убежать от Тимура и Яны на длину веревки всякий раз, как они ко мне подходили.
Незаметно для себя, полностью погрузившись в мыслительный процесс, я пролез еще одну не слишком сложную веревку, в которой не было ничего примечательного. Три небольших карниза на ней меня нисколько не смутили.
И вот так, особо не думая и не гадая, мы проработали всю стену за исключением одной последней веревки – наверное, самой сложной.
…Развешивая по бокам оттяжки, я периодически поглядывал наверх, стараясь разглядеть, что же выше: два карниза и небольшие кусты всячески старались усложнить эту задачу. Вернув Тимуру якорные крючья, которые он мне настойчиво протягивал, я с уверенностью полез вперед – осталась всего одна веревка!
Первые пять метров дались сравнительно легко. А потом…
…В Крыму, как мы позже заметили, вообще весь альпинизм существенно отличается от того альпинизма, который можно наблюдать, скажем, в Альпах и на Кавказе, или даже у нас, в Заилийском Алатау. Конечно, на первый взгляд, различий немного. Но они есть.
Так, в Крыму, простые крючья не признают в принципе, страхуясь только с помощью якорных. То же самое можно сказать и про френды – нам абсолютно искренне советовали их выбросить, ссылаясь на ненадежность и большой вес. Видели бы вы, с каким уважением смотрели на нас местные, когда я начал перечислять им снаряжение, которое мы обычно берем на маршруты! Кто-то даже сочувственно меня спросил, похлопывая по плечу:
– А вы не надрываетесь все это на себе таскать?
Но вернемся к якорным крючьям. Находясь в лагере, мы выслушали много историй про эти крючья и их использование, а так же про то, что это «новое слово в альпинизме и любой уважающий себя альпинист предпочитает такие крючья остальным». После таких пламенных речей, сдобренных коньяком «Казахстан» и великолепным крымским вином, Тимур, невольно и небезосновательно, захватил с собой парочку «волшебных крючьев» на наш маршрут.
Что касается Яны и меня, то из-за большой занятости хозяйственными делами, лекцию «о последних достижениях науки и техники в области обеспечения безопасности и взаимной страховки в альпинизме» мы, к великому огорчению Тимы, пропустили. И поэтому, к якорным крючьям относились весьма скептически, несмотря на веские доводы Тимура-агитатора. Только на последней веревке «Штанов» я по-настоящему понял, почему в Крыму все-таки используют именно якоря.
…Пролез я пять метров неплохого лазания, а потом еще пять метров лазания, которое можно охарактеризовать как «плохое». И уперся, да прям головой, да аж так, что ударился, в карниз. Точнее, в его нависающую часть, именуемую «потолком». Потерев рукой ушибленное место и только потом вспомнив про каску, я встряхнул руки, приготовился и… полез дальше.
Как результат моего пренебрежения к злополучным якорям, через десять минут я стоял метрах в семи выше, судорожно пытаясь загнать в узенькую щель что угодно, лишь бы это что-то меня удержало. «Что-то» – представляло из себя целый комплект закладок, которые отказывались заходить в чересчур маленькую для них трещину. Молоток не помогал. Простые скальные крючья, навешанные по бокам, как талисманы, тоже были бессильны. Так и не заложившись, ругая Тимура и его якоря, которые он мне не очень настойчиво предлагал, я думал, что же делать дальше. Не найдя ни одного логичного выхода из создавшейся ситуации, я, со спокойной совестью – пусть совесть мучает Тимура – полез вверх к видневшемуся на фоне синего неба очередному карнизу и другу-шлямбуру под ним.
Долез. Прощелкнул оттяжку. Отдышался. Перевел дух. Посмотрел, выглянув из-за карниза, что же выше. Отдышался. Перевел дух. Второй раз смотреть не рискнул – так и инфаркт недолго заработать.
«Где якоря? Нет, почему меня не предупредили, что здесь нужны якоря?» – шестнадцатый с половиной метр после карниза со шлямбуром давался с трудом. Ноги стояли на трении, руки бегали по поверхности, пытаясь отыскать хоть какие-то зацепы, или хотя бы их подобие. Ниже, два пропущенных шлямбура – так получилось, что я их просто не заметил – весело перемигивались, отражая солнечные блики, при этом злорадно ухмыляясь.
Это был настоящий страх. Паническая слабость, которая на меня навалилась, давила на все тело, парализовав волю и ослабляя меня изнутри. Ноги дрожали. Тело знобило. Я просто заставлял себя лезть. Метр, два, три – еще десять метров! – которые показались мне бесконечностью, своего рода «петлей Мебиуса».
Рухнув на плоские камни яйлы, задыхаясь от эмоций и от только что пережитого, я долго не мог прийти в себя. Я смотрел на голубое небо, полностью отдалившись от окружающего мира. Я ничего не слышал и не ощущал. Только пустоту. И удивительную тишину.
Заключительным этапом нашего пребывания в Крыму стали восхождения на следующий день двух групп по двум различным маршрутам: Тимура Анарбаева и Алексея Тюлюпо по маршруту 5а – «Центр Чаши» – и 2б, на которую мы вышли вдвоем с Яной – приближался дождь, и идти что-то серьезное, после предыдущего маршрута, мне почему-то не очень хотелось.
В лучах заходящего солнца, скрытого пеленой серых туч, мы спустились в лагерь.
Так состоялось наше прощание с величественной Куш-Каей, а в ее лице, и со всем Крымским полуостровом. Проходя по посадочному трапу, каждый из нас чувствовал, что оставляет в Крыму что-то свое, другим неведомое – какую-то часть своей души. Три недели, которые мы провели в Крыму, стали для нас настоящей сказкой, большим приключением, позволили взглянуть на мир и на собственную жизнь с другого ракурса, понять самих себя, обрести гармонию. Пусть и ненадолго.
Мы улетали из Крыма, из этой чудесной осенней сказки, но мы верили, что обязательно сюда вернемся.
Огромную благодарность хочется выразить Центральному Спортивному Клубу Армии Казахстана, и лично нашему тренеру Денису Викторовичу Урубко за предоставленную возможность побывать в Крыму, а так же всем нашим друзьям, родственникам, которые за нас переживали и в нас верили. Так же хочется поблагодарить Игоря Чаплынского за помощь в организации и проведении этой поездки, Валентина Сипавина за полезные консультации, ребят из Крымского Горного клуба за помощь в решении всех возникших вопросов, Алексея Тюлюпо за классную компанию, а так же вина «Массандра», за вкусный портвейн.
Отдельную благодарность хочется выразить Николаю (к сожалению, фамилии мы не знаем) и его жене с сыном за помощь в проведении этой поездки, встрече по приезду и доставки в кемпинг.
- Автор:
- onsight 8a
