Публикации
Архив публикаций
Заметки о восхождении на вершину МакКинли – 6198 метров
27 Февраль 2007
12 июня 2003 года
Вершина МакКинли или Денали (6198 метров над уровнем моря) – высшая точка Северной Америки, расположена на Аляске, США, на территории национального парка Денали. Это самый северный шеститысячник в мире, находящийся недалеко от Северного полярного круга, в зоне обширного оледенения, где влажные воздушные массы постоянно дующих с Тихого океана ветров упираются в высокий горный хребет, увенчаный вершиной Денали, и выпадают в виде снега, который, накапливаясь тысячелетиями, превращается в грандиозные ледники, медленно стекающие в виде ледяных рек к побережью. Парциальное давление кислорода на этих широтах ниже, нежели чем на той же высоте в районе экватора, что субъективно повышает высоту вершины при восхождении, по некоторым данным, до 1000 метров, по отношении к той же высоте в Гималаях. Все эти факторы делают восхождение на МакКинли весьма сложным и опасным мероприятием и при этом желанной и престижной целью для горовосходителя.
Идея восхождения на Денали родилась в 1997 году, когда команда восходителей Казахстана после успешного восхождения на высшую точку планеты- Эверест 8848 метров была принята президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, который и высказал пожелание команде совершить восхождения на все высшие точки континентов планеты Земля.
Идея упала на подготовленную почву, и уже в феврале 1998 года казахстанская команда успешно взошла на высшую точку Африки- потухший вулкан Килиманджаро высотой 5698 метров.
В декабре того же 1998 года казахстанская команда под руководством Александра Валитова взошла на высшую точку Южной Америки – вершину Аконкагуа высотой 6952 метра в Андах, Аргентина. Во время восхождения была оказана помощь терпящей бедствие команде аргентинского спецназа, командира которой удалось спасти, буквально стащив с горы на руках. К сожалению, его напарнику повезло меньше и он умер от горной болезни на высоте.
С тех пор многое изменилось, в том числе и то, что я географически приблизился к цели следующего восхождения – МакКинли, поскольку работал и жил в то время в Канаде. Подготовка началась еще осенью 2002 года. В первую очередь мы попытались сформировать команду восходителей из наших бывших соотечественников, проживающих сейчас в Канаде. В результате к маю 2003 года команда под названием “Канада-Казахстан” прошла регистрацию и получила разрешение на восхождение на вершину МакКинли в Национальном парке Денали, Аляска.
В команду вошли: два друга-перербуржца: Дмитрий Короткин и Алексей Кокотов – профессора математики университета Конкордия, Монреаль и киевлянин, опытный горный турист, инженер-электронщик из Монреаля Анатолий Райда. И я, Александр Валитов, бывший государственный чиновник из Алматы, ныне бизнесмен.
Первая фаза путешествия началась обыденно и рутинно: аэропорты, стойки регистрации, бестолковый сервис Эйр Канада. Но по-настоящему мы почувствовали свою сопричастность к великому делу у стойки US Immigration. Обычно строгие к желанным и нежеланным визитерам в США чиновники страшно развеселились, узнав, что эти ненормальные канадские русские летят за свои деньги морозить конечности и спины в арктических снегах. Мы уже стояли у следующей стойки, а эти ребята все еще подначивали друг друга: “Слушай, Билл, а не бросить ли тебе свою Пэт и не двинуться с этими русскими на восхождение? Вернешься героем, получишь повышение по службе!”
Вот и Анкоридж, ворота на Аляску. Типичный американский город, разве что народ намного приветливее, побольше джипов и грузовиков, да и еще редкие индейцы, торгующие на перекрестках огромными шестами китового уса. И еще картинка: озеро около аэропорта и по берегу десятки, сотни маленьких самолетиков-гидропланов, привязанных веревочками к столбикам, как рыбацкие лодки в какой-нибудь деревеньке на берегу Волги. Воистину: самолет здесь не роскошь, а средство передвижения!
Нам нужно провести пару дней в Анкоридже, закупить продукты и недостающее снаряжение. Первый вопрос: где остановиться, чтобы это было удобно и недорого? Дима Короткин, по прозвищу Ученый (в отличие от также остепененного Леши Кокотова, откликающегося на прозвище Большой – из-за собственных габаритов- Ученый), предложил воспользоваться услугами хостела Спенард. Стремясь скрыть свое невежество, глубокомысленно соглашаюсь, ориентируясь на контекст фразы, из которого следовало, что хостел- эта какая-то особенная гостиница для путешественников. В чем я тут же убедился, когда, заплатив по $15 с носа, мы были допущены для отдыха в комнату, где стояло четыре двухъярусных кровати и этажерка с претензией на роскошь. Все это живо мне напомнило восьмидесятые студенческие годы, общагу и Малаховку в Подмосковье… . В США делать нечего без машины, посему мы, взяв в рент корейскую легковушку, следующие два дня посвятили вояжу по различным местным продуктовым и спортивным магазинам. Неизменным были две вещи: живейший доброжелательный интерес к нам, как к потенциальным восходителям на законную гордость любого аляскинца- МакКинли, и неимоверные цены на все товары. Венцом всего было приобретение шедевра американской конструкторской мысли- предмета под названием “снежная пила”. Эта полоска алюминия с зубчиками стоила 60 полновесных долларов США и, по словам продавца-консультанта, была призвана спасти наши жизни при строительстве снежной пещеры в шторм. Свои жизни мы ценили много выше и легко расстались с деньгами. Забегая вперед скажу, что этот сувенир пропутешествовал с нами на гору и обратно, так и не лишившись заводской смазки, и по праву занимает почетное первое место в коллекции бестолковых предметов для горовосхождения.
Следующие сотню миль до поселка Талкитна в вэне такси-шаттл мы провели в обществе миловидной хозяйки-водителя и трех американцев, наших будущих соратников по восхождению. Два из них, выделявшиеся своим самоуверенным видом, всю дорогу громко чавкали сэндвичами и калифорнийской клубникой и откровенно и зло издевались над третьим, который наивно признался в самом начале пути, что он новичок в горах, только что прошел специализированный курс подготовки горовосходителя стоимостью $6000 и намерен совершить попытку восхождения на Денали. На нас эти супермены обращали внимание не больше, чем на кресла, на которых мы сидели. Деликатный и интеллигентный Большой Ученый Леша уже в Талкитна признался, что еще полчаса- и он не сдержался бы от рукоприкладства, рискуя вызвать международный скандал. Как оказалось впоследствии, встреча с суперменами оказалась не последней, но обо всем по порядку.
Следует сказать, что от поселка Талкитна до ледника Калхитна, с которого собственно начинается маршрут, восходители обычно добираются с помощью маленького четырехместного самолетика одной из шести аккредитованных в Национальном парке авиакомпаний. Мы выбрали маленькую и недорогую, принадлежащую “ковбою”, как его здесь все называют, Дагу Гиттингу, в которой летает он сам и два его пилота, а в непогоду поет под гитару собственные песни про Аляску, Север и его мужественных обитателей. Как потом оказалось, мы сделали правильный выбор.
Утро следующего дня было посвящено регистрации нашей экспедиции в Рэйнджер Стэйшн Национального парка Денали и инструктажу о правилах поведения на территории парка. О-о, об этом стоит рассказать подробнее, поскольку все наше дальнейшее мероприятие прошло в полном смысле в рамках этих правил и ограничений! Лекция была прочитана на самом высоком уровне. В маленьком уютном зальчике, снабженном необходимой видеотехникой и экспонатами, нам была сообщена история горовосхождений и создания Национального парка, основной задачей которого является сохранение уникальной арктической природы в первозданном виде и во вторую очередь помощь терпящим бедствие восходителям. А решение первой задачи выглядит так: все, что принесено с собой в высокогорную зону, должно быть вывезено на Большую Землю. На наш робкий вопрос, что, мол, как поступать с банками и пакетами мы понимаем, а вот как быть с прочими отходами жизнедеятельности человека? – Доброжелательный Рейнджер сообщил, что они не склонны требовать невозможного и поэтому в двух стационарных лагерях- на ледовом аэродроме на высоте 2100 метров и в базовом лагере АВС на высоте 4300 метров над глубокими ледниковыми трещинами сооружены два туалета. В промежутке между этими лагерями (а это три дня пути!) надлежит пользоваться специальными полиэтиленовыми пакетами, которые тут же были торжественно маркированы номером и гордым именем нашей экспедиции и в количестве, вдруг показавшемся нам недостаточным, вручены нам. Образовавшийся таким образом груз полагалось захоранивать в специально маркированных ледниковых трещинах под надзором рейнджеров. Да-а, что и говорить, непыльная у них работенка! Но это было еще не все! Для передвижения на высотах более 4300 метров мы должны были получить у рейнджеров в лагере АВС иное устройство- очередное достижение американской экологической науки- солидный, размером с треть рюкзака, пластиковый контейнер с герметически заворачивающейся крышкой. Никаких ограничений- сказал рейнджер- мы можем взять один на всех или таскать каждый индивидуальный. Этого добра вертолетом завезено на 4300 достаточно. И природе чистота, и американской промышленности выгодный заказ! И, подводя черту, Доброжелательный Рейнждер, отвечая на немой вопрос в наших глазах, добавил, что при возвращении обратно перед посадкой в самолетик весь наш гарбич (что в вольном переводе с американского и означает “мусор”) будет пересчитан и взвешен, а замороженное содержимое контейнера будет оценено путем встряхивания. А для недобросовестных восходителей предусмотрен штраф в $300 за каждый предмет. Вот так!
Совершенно ошалевшие от всего этого, мы приплелись на аэродром, где выяснилось, что нас срочно ищет пилот, потому что в облаках окно и нужно грузиться и вылетать.
Когда я впервые увидел салон самолетика, по сравнению с которым салон горбатого Запорожца- вагон, я не поверил, что там могут поместиться три альпиниста с грузом. Однако искусство пилота оказалось выше всяких похвал! Рюкзаки один за другим исчезали в фюзеляже, Леша с Толей, удобно прижав колени к груди, разместились на заднем сиденье, а меня, как крупногабаритного пассажира, задвинули вместе с сиденьем в приборную доску. С тоской убедившись, что без посторонней помощи мне отсюда никогда не выбраться, я решил расслабиться и насладиться будущим полетом.
Пилот Джек повернул ключ. По-автомобильному завизжал стартер, мотор нехотя завелся, для приличия прочихавшись, и вот торчащие из-под лыж колесики оторвались от полосы. Летим! Теперь уже точно обратная дорога только через вершину!
Под крылом большая река, тайга, потом тундра с рассыпанными по ней озерами, старые ледниковые морены и, наконец, горы, покрытые снегом и ледниками. Самолетик кружит, выискивая между разрывами облаков проходы между ущельями, Джек, геолог, кстати говоря, по образованию, развлекает нас рассказом об истории образования этих гор, а я не могу выкинуть из головы мысли о трагедии, случившейся здесь за неделю до нас, когда пропал самолетик, летевший с тремя альпинистами к соседней с Денали вершиной Форакер. На следующий день его нашли разбившимся на леднике, все погибли.
С интересом наблюдаю за работой пилота. Периодически Джек, придерживая одной рукой штурвал и, чуть ли не засунув голову под приборную доску, начинает быстро двигать туда-сюда какие-то рычаги и лихорадочно крутить какой-то маховик, кося глаз на приборы. Глядя на наши квадратные глаза, он сообщает, что таким образом подстраивает наддув двигателя к изменяющейся высоте, а меня подмывает ему сказать, что, может быть, я лучше покручу все эти рычаги и штурвальчики, а он пусть лучше рулит: уж очень близко проносятся рядом стены хребтов!
Но рано или поздно всему приходит конец, и вот уже виден снежно-ледовый аэродром рядом с горстью разноцветных палаток лагеря, расположенный на боковом притоке грандиозного ледника Калхитна. Круг – и самолет, подпрыгивая, скользит на лыжах мимо палаток, возвращая нас в мир привычных масштабов и ракурсов.
После непрерывного гула мотора звенящую тишину и хруст снега ощущаешь прямо-таки физически. И еще солнце. Полярный день уже наступил, и здесь, в окружении ослепительно-белого снега он ощущается совсем иначе, чем внизу. Без защитных очков даже в палатке можно сжечь глаза. Даже петербуржцы Дима и Леша уже через неделю жаловались на непрерывный свет, льющийся отовсюду круглые сутки, что же говорить мне, южанину, привыкшему, что день- это день, а ночью положено быть темноте. Но нет худа без добра: здесь невозможна обычная горовосходительская ситуация, когда ночь застала на полпути к палатке группу после трудного штурма вершины. Сколько таких историй можно рассказать, а еще сколько рассказать уже некому… .
Регистрируемся по-скорому у рейнджеров, которые придирчиво оценивают груз и маркируют газовые баллоны, получаем легкие пластиковые санки для транспортировки груза. Осталось увязаться- и в путь!
Груз большой – килограммов по 50 на человека. Что же мы вынуждены взять с собой? Прежде всего – одежда и обувь. Представьте себе мороз минус 40-45 градусов Цельсия. Плюс ветер километров 50-80 в час. Плюс разреженный вымороженный воздух влажностью 25-30%. Плюс высота, рюкзак, усталость и постоянное желание пить. Так ведь еще и лезть куда-то надо! И все это не на час или два, а сутками и неделями. Условия далеки от комфортных. И одежде, обуви и рукавицам придается первостепенное значение. Мелочей нет вовсе. Двойные пластиковые высотные ботинки, на которые дополнительно на высоте мы оденем теплозащитные овербуты из микропористой резины. Затем кошки- металлические приспособления с зубами для передвижения по крутому льду и фирну (плотный ледообразный снег). Утепленная одежда – штаны и куртка из замечательного материала гортекс. Мембранная ткань сохраняет тепло, защищает от ветра, отводит влагу от тела наружу, не позволяя проникать ей наоборот внутрь. Обязательно пуховка и пуховая жилетка, двойные рукавицы из гортекса. Все это наилучшего качества, в основном североамериканской фирмы North Face. Пару шапок под капюшон по вкусу. Я, к примеру, как казахстанец, хожу в белой войлочной казахской национальной шапке. И солнце отражает, и греет, даже мокрая, и влагу отводит. И еще. Все альпинисты ходят какие-то одинаковые, сразу толком не разберешь, “Каман са ва” ему говорить или “Банзай”, к примеру. Так и случилось, когда мне навстречу узбеки попались. Я им говорю: “Хай”, а они друг другу: “Глянь, никак братья-казахи путешествуют?”.
Палатка. Это очень серьезно. Когда за тонкой стенкой сутками бушует буран, весь мир сужается до размеров палатки. А холодную ночевку на высоте, даже в самой лучшей одежде, удается пережить далеко не всем. Обычно альпинисты, не мудрствуя лукаво, выбирают палатку одной из ведущих фирм. Здесь, на Денали, в 90% случаев это North Face. Это двойная палатка из специального материала, снабженная очень прочным каркасом, при правильной установке способная противостоять сильнейшему шторму. Все конструкции проходят испытания в аэродинамической трубе и весьма надежны. Весит четырехместная порядка 4,5 кг. Плюс к означенной палатке у нас был двухместный Red Fox и самодельная капроновая палатка, предмет особой гордости Толи, какие были популярны в эпоху всеобщего дефицита на Кавказе и в Крыму лет 20 назад. И, конечно, пуховый спальный мешок “на –30” плюс полиуретановый коврик-каремат.
Кухня. Пить на высоте хочется непрерывно, а вода может быть добыта только из снега. Определенное количество газа в баллонах соответствует определенному количеству воды. Как кислород у аквалангиста. Кончился кислород – всплывай, если успеешь. Примерно то же в горах с водой и топливом. Сутки – это примерно баллон газа 0,7 литра. Мало того, этот баллон в полном соответствии с законами физики имеет нехорошее свойство в процессе расширения газа замерзать, несмотря на патентованную пропан-бутановую смесь внутри. И никакое отогревание в ладошках не помогает. На этот случай предусмотрен подогреватель баллона, один конец которого примагничивается к стенке баллона, а другой нагревается в пламени.
И специальное снаряжение. Основная веревка с прочностью 2,5 тонны, которой альпинисты страхуются в связках. Карабины, обвязки, ледобуры для страховки, ледорубы (как раз не для рубки льда, а для создания точки опоры при передвижении по крутому ледовому склону в кошках и иногда для создания точки страховки в плотном снегу). И еще зажим для веревки, который позволяет легко и безопасно подняться вверх вдоль закрепленной в качестве перил основной веревки. Понятное дело, что специальное снаряжение подбирается, исходя из условий конкретного восхождения. Бессмысленно тащить с собой ледоруб на скальную стену, равно как и скальные крючья на снежно-ледовый маршрут.
Да, еще ведь продукты. Но об этом уже по ходу восхождения. А у них есть странное свойство. Зачастую дорогие и любовно занесенные на гору яства остаются совершенно невостребованными, а простые черные сухари или какой-нибудь дурацкий супик из пакетов моментально переходят в разряд дефицитов. Полная аналогия с девушкой на ранней стадии беременности! А что всегда в цене, так это чай, сахар и лимон!
Так вот, чтобы со всем этим добром еще и на гору влезть, нужно применить различные способы перемещения себя и груза в пространстве. Помните у Джека Лондона “Смок Беллью”? Там все здорово описано из эпохи золотой лихорадки. В течение ближайших дней мы это все испытали на своих спинах. И “легкий груз, длинные переходы”, и “тяжелый груз, короткие переходы”, и челночное перетаскивание в две-три ходки. Одно могу сказать. Когда тащишь килограммов 30 на плечах, 20 на веревке на санках, на ногах мешаются корабли-снегоступы, а напарник по связке норовит дернуть тебя веревкой в самый неподходящий момент (надо сказать, что он думает тоже самое о тебе), как-то не очень хочется верить в эти христианские ценности морального кодекса строителя коммунизма.
Пока мы увязывали груз на аэродроме, я с интересом наблюдал за соседней троицей молодых американцев-восходиталей. Чувствовалось, что они только что окончили курс “молодого бойца”, после чего попали в богатый альпинистский магазин, где и отоварились хорошенько. Они были увешаны такой прорвой всяких цацок, предназначенных преимущественно для стенных скальных восхождений, что напоминали рождественские елки и смотрелись на ровном заснеженном леднике так же уместно, как конькобежец на пляже. Смотреть без слез на эту экспозицию было невозможно.
А потом было три дня путешествия с грузом по ровному, как стол, леднику. Мы обливались потом, было жарко и холодно одновременно, непрерывно сверкало солнце и все время хотелось пить. И еще сводило от большого груза мышцы на плечах. В общем, ничего хорошего про эти три дня сказать было невозможно. Да еще постепенно стали вырисовываться проблемы идеологического характера. Случай классический. Попытаюсь выразить свое личное мнение по этому поводу, не претендуя на истину в последней инстанции.
В такой разношерстной команде, не имеющей опыта совместных восхождений, возможны два варианта правильного построения системы взаимоотношений друг с другом и выбора тактики совместного восхождения.
Первый, когда есть ярко выраженный лидер, значительно превосходящий по квалификации и опыту остальных, который и берет на себя тяжкое бремя принятия решений. В нашем случае мы все имели примерно равную квалификацию применительно к условиям данного восхождения.
И второй, когда разнокалиберная по степени подготовки и квалификации команда до восхождения договаривается о принципах и тактике совместного восхождения и поручает избранному руководителю претворить это в жизнь.
Попробую дать, насколько это возможно, характеристику товарищам по восхождению, и разобраться в причинах, которые привели к тому, что впоследствии наша группа, как команда, перестала существовать, двое совершили восхождение поодиночке, а двое других совершили его в паре, но со второй попытки.
Большой Ученый Леша и, в особенности, Ученый Дима являются яркими представителями питерского студенческого альпинизма. Хорошая квалификация, хорошая техника передвижения по горному рельефу. Хорошее знание условий восхождений в горах. К достоинствам Ученого Димы следует отнести очень хорошую физическую подготовку и большой опыт очень сложных восхождений на вершины до 5000 метров. В этой паре Дима в силу особенностей холерического характера и значительно большей квалификации выполнял роль лидера, обычно доминируя над Лешей при принятии решений. Недостатки вытекали из достоинств. Склонность к недостаточно проработанным решениям, стремление превратить каждый переход в соревнование со временем и с самим собой раскачивали лодку и создавали атмосферу ненужной нервозности. Ситуация усугублялась тем, что Большой Ученый Леша год назад перенес серьезнейшую операцию на мениске колена, растерял форму и очень боялся, что в любой момент мениск выскочит, и он вообще не сможет передвигаться самостоятельно.
Толя, очень хорошо физически подготовленный киевлянин, фактически по квалификации и подходам является очень опытным горным туристом с опытом альпинистских, в том числе высотных восхождений. Флегматичный, уравновешенный, со своим собственным, иногда оригинальным, до упрямства, взглядом на пути решения многих вопросов горовосхождения..
Я сам, хотя и ходил в горы в среде московского студенческого альпинизма, все последующие годы был членом Казахстанской армейской команды Ерванда Ильинского, несомненно, если не самой лучшей , то одной из самых сильных на просторах бывшего Союза. Основной принцип: порядок бьет класс, а шеф (Ильинский) всегда прав.
Классически высотные восхождения совершаются по принципу: базовый лагерь 4000 метров, подъем на километр до 5000 метров, ночевка, спуск на 4000, день отдыха; снова подъем на 5000, ночевка, подъем на 6000, ночевка, спуск на 4000, день отдыха, затем штурм по тому же графику. То есть вот такая высотная пила. Тяжело, трудно, трудоемко. Зато организм максимально акклиматизируется к высоте и потом на 7000 работает так же, как и на 4000 без акклиматизации. И, самое главное, в случае возникновения непредвиденных сложностей – шторм, несчастный случай или заболел кто-либо, сохраняется большой общий запас прочности и неожиданности не приводят к фатальным последствиям. В том памятном случае с аргентинскими спецназовцами в декабре 1998 года на Аконкагуа произошло именно то, что молодые, физически прекрасно подготовленные ребята сумели с ходу подняться с 4000 метров на 6000, где после четырехдневной так называемой акклиматизации попытались совершить штурм – таков был приказ. Причем их отменная подготовка сыграла роковую роль. Было бы меньше здоровья, они бы просто не поднялись на 6000. Результат плачевный: из четырех человек только один сошел с горы сам, командира стащили вниз наши ребята, еще одного парня спасли аргентинские спасатели. Четвертому было уже не помочь. А уж наверное на штурм высшей точки Америки послали не самых худших спецназовцев Аргентины!
Именно поэтому уже в лагере на 3300 метров я предложил принять оптимальный классический график восхождения, под который у нас были взяты обратные билеты из Анкориджа в Монреаль и отказаться от бестолковых попыток сэкономить час на переходе с 3300 до 4300. Тем самым максимально увеличить шанс взойти на вершину всей командой.
Либо, если у соратников есть желание совершить подобие скоростного восхождения, поделиться на две связки, разделить продукты и снаряжение и продолжить восхождение самостоятельно. Эта идея не нашла отклика, и мы молчаливо решили продолжить восхождение по первоначальному плану. Тогда я предложил реализовать избыток энергии в виде сверхурочной ходки с грузом продуктов наверх. К моему удивлению, через некоторое время идея овладела массами и Ученый Дима вместе с Толей на полярную ночь глядя (хотя сияло полярное солнце), ушли с рюкзаками с 3300 наверх. Вернулись они часа через 2,5 чрезвычайно довольные собой и сообщили, что закопали заброску где-то на высоте 3900. Что же, честь героям и хвала!
Наутро мы все вчетвером, как и планировали, нагрузились хорошенечко и понесли заброску в лагерь АВС на 4300. Добрались часов через шесть без приключений, хотя мела поземка и видимость на тропе была в пределах метров 30. Как раз, если стоишь у бамбуковой вешки, которыми рейнджеры промаркировали тропу, то можно разглядеть следующую. А следы заносило в считанные секунды.
Зато в АВС – о, чудо! Метель стихла, выглянуло солнце, на котором удалось понежиться с полчасика, обсушив на солнце многострадальные ноги, коим почти недельное непрерывное пребывание в мокрых пластиковых ботинках-мыльницах совсем не шло на пользу. Потом пошли и познакомились с другим чудом- общественным туалетом №2, который представлял из себя деревянный щит с очком, положенным на ледниковую трещину. Вот уж воистину, достижения цивилизации познаются в сравнении! Правда, поначалу несколько шокировало, что столь интимное дело происходит на глазах честного народа, но поглядев, как лихо туда шмыгают американские парни и девушки, мы махнули рукой на условности… . Делу время- потехе час, и вот мы уже быстренько сбежали в лагерь на 3300 и забились в спальные мешки с чувством исполненного долга.
А на следующий день, совершив последний переход, мы окончательно перебазировались в лагерь АВС на 4300, с которого, собственно, и должно начаться восхождение. Опять блеснул неукротимой энергией Ученый Дима. Едва бросив рюкзак на 4300, он убежал за закопанной в снег знаменитой заброской на 3900. Приплелся поздно вечером серый от усталости и расстроил нас сообщением, что настырные высотные вороны ухитрились раскопать 40 сантиметров снега и изрядно попортить заброску. После ревизии солидная часть такими трудами занесенных продуктов переместилась в мусорный мешок, а мы завалились спать.
Утром проснулся от странных криков “Казак-и-истан!”, выговариваемых со странным американским прононсом. Открыл глаза – темно. Долго вспоминал, что я нахожусь в лагере 4300, потом удивился, что темно – до этого круглые сутки был свет, особенно в желтой палатке.. А эти странные крики продолжали доноситься снаружи. Я откликнулся, голос осведомился по-английски, все ли у нас в порядке и удалился. Я поднял руку, тронул крышу палатки и все понял. За ночь выпало почти метр снега, палатку завалило по уши так, что стало трудно дышать. А обеспокоенные рейнджеры стали бродить по лагерю и помогать восходителям выползать на свет божий. Выше нашей заваленной снегом палатки торчал только бамбуковый шест со стандартным наименованием нашей экспедиции- “Канада-Казахстан”.
После этого нам пришлось посвятить день раскопкам вокруг палатки в поисках опрометчиво оставленных перед снегопадом предметов и снаряжения. По счастью, удалось найти все, а нам пришлось дать себе зарок не расслабляться перед лицом суровой природы.
Наносим визит рейнджерам, получаем под роспись два замечательных экологических контейнера и попутно выясняем, что этим летом стоит какая-то аномально плохая погода, снег идет каждый день, уже почти неделю никто не выходил на штурм вершины, а наверху, в высотном лагере 5200 более десятка групп, отрезанные бураном, ожидают прояснения погоды, чтобы пойти на штурм, или, если оказалась тонка кишка, безопасно ретироваться вниз. Да-а, дела-а!
Собираемся в большой палатке и держим второй и последний совместный совет, посвященный тактике и графику восхождения и штурма вершины. Хотя и склоны перетяжелены обильно выпавшим снегом, подъем слева по широкому седлообразному склону на юго-восточный гребень представляется достаточно безопасным. Принимаем решение завтра выдвигаться на акклиматизационную ночевку на 5200 с тем, чтобы вернуться на отдых на 4300 послезавтра. Тут вступает в разговор Толя и сообщает, что за время всех этих хождений туда-сюда он сильно стер ноги новыми высотными ботинками и что он просит нашего согласия дальше двигаться в легких треккинговых вибрамах. Мы осматриваем его ноги и ужасаемся: пятки представляют собой сплошную кровавую мозоль. Тут нужно принимать решение, и, либо разворачиваться и возвращаться обратно, либо, стиснув зубы, рисковать и бороться до конца. Принимаем следующее решение: Толя начинает двигаться в легких ботинках, а перед крутым фирно-ледовым склоном одевает высотные ботинки, на которых можно укрепить кошки, без которых там просто не влезть. Соглашаюсь со всем этим цирком скрепя сердце, надеясь на то, что Толя – опытный восходитель, любитель моржевания и последователь учения Иванова- не потеряет так просто ноги. И еще соглашаемся с его просьбой остаться в высотном лагере 5200 во время акклиматизационного выхода с тем, чтобы он подготовил свои конечности к штурму, когда мы еще раз туда поднимемся через три дня.
Следует отметить, что западный, а особенно американский стиль массового горовосхождения имеет определенную особенность. Барахтаться по пояс в глубоком высотном снегу, прокладывая первым тропу – вообще удовольствие малоприятное. Обычно уважающие себя, хорошо подготовленные наши восходители не обращают на это особого внимания. Удалось проскочить по чужим следам – хорошо. Если нет, то меняют лидера через 50 или 100 шагов и продвигаются вперед достаточно споро. Здесь же может собраться толпа человек в пятьдесят, которые будут с особым тщанием уступать друг другу право покувыркаться в снегу. Так и случилось. Весь лагерь, включая нас, тщательно готовился к выходу. Наконец мы увидели, что четверка ребят из крайних палаток начала подниматься по склону в темпе. Как мы потом поняли по голосам, это были россияне, но кто это был и откуда, выяснить не удалось – мы с ними так больше и не пересеклись. Зато что началось в лагере! Как будто прорвало плотину и цепочка восходителей начала змеиться по склону, напоминая Чарли Чаплина и “Золотую лихорадку”.
Мы, несколько замешкавшись, вклиниваемся в эту змею и начинаем медленно, но верно обгонять путешественников одного за другим. К тому моменту, когда мы преодолели крутой ледовый взлет перед выходом на гребень, большая часть змеи осталась позади, а впереди маячили человек пятнадцать. Гребень встретил пронизывающим ветром, поземкой и участками похожего на лед фирна между крутыми скалами. Поднимаюсь чуть выше и вижу заиндевевшую фигуру Толи, замершую в самом начале крутого фирнового склона, круто обрывающегося влево в соседнее ущелье. Он, балансируя на небольшой снежной ступеньке, предпринимает попытки переобуть легкие вибрамы на высотные ботинки с кошками. Я предлагаю помочь переместиться в расположенную в десятке метров снежную мульду (чашу) с торчащим посредине плоским камнем и переобувкой заняться там. Толя отвечает, что он и так удобно расположился и чтобы я на волновался зря и продолжил движение. Понимая, что в данной ситуации мое присутствие на ситуацию не влияет, и не в силах смотреть на эти трюки, я разворачиваюсь и продолжаю движение вверх. Через полчаса с облегчением вижу фигуру Толи, которая благополучно приближается ко мне сквозь буран.
Дальше продвигаемся по гребню втроем. Ученый Дима, верный себе, отрывается от нас и исчезает впереди за очередным скальным жандармом. Погода немножко прояснивается, становится холоднее, капюшоны и подшлемники покрываются толстым слоем измороси. Начинает ощущаться высота: судя по всему, мы преодолели отметку 5000 метров. Наваливается усталость – нужно снижать темп. Перехожу с темпа шаг-вдох на темп шаг- два вдоха. Глазами хочется бежать вперед- уже недалеко снежный купол перегиба гребня, но темп все ниже и ниже. Перехожу на шаг -три вдоха, появляется ощущение, что время остановилось. Но вот уже впереди появляются палатки и снежные стенки высотного лагеря 5200. Собираемся вместе на площадке, медленно ставим палатки, устраиваем лагерь. С интересом смотрю, в каком состоянии мои соратники. Толя выглядит хорошо. Разве что еще больше увеличились паузы между фразами, усугубляя его и без того своеобразную флегматичную манеру разговора. Леша залезает в поставленную палатку и лежит, постанывая от головной боли. Горняшка в чистом виде. Нужно терпеть и шевелиться. Ученый Дима весь какой-то серый, с трудом выговаривает фразы, хотя и пришел на час раньше нас. Очевидно, неправильно соразмерил высокий темп и собственные силы. Но бодрится, старается что-то делать полезное, доказывая себе и окружающим, что все о’кей. Достаю сухарик с беконом, предлагаю Ученому подкрепиться, запив глотком чая из термоса. Он только машет головой. Я захрустел мороженым салом, а Ученый, глянув на меня, рванулся за палатку: стошнило. Пытаюсь понять, а сам-то я в каком состоянии? С удовлетворением обнаруживаю, что мои эксперименты с темпом: шаг-три вдоха дали прекрасный результат – удалось не перегрузиться и правильно распределить силы на весь подъем.
К вечеру опять задул сильный ветер, понесло поземку, стало морозно и шумно. Провалился в сон до утра, а проснулся от головной боли: высота дает себя знать. Способ лечения отработан, как по нотам – пару таблеток пенталгина с доброй кружкой припасенного с вечера горячего чая с лимоном и большим количеством сахара – и через полчасика почувствовал себя, как огурчик. Собираемся вокруг горелки, обмениваемся впечатлениями о погоде и самочувствии.
Толя в полном порядке, считает, что после дня-другого отдыха ноги придут в норму, и он сможет двигаться наверх. Ученый Дима, хоть и не пришел в себя окончательно, уже пытается что-то покушать и в целом выглядит бодрее, чем вчера. Большой Ученый Леша ночь провел в неравной борьбе с головной болью и холодом и своим видом большого оптимизма не внушает. Я с энтузиазмом осведомляюсь, на какое время планировать выход вниз, в лагерь 4300, обращаясь к обоим Ученым, поскольку Толя, как договаривались, остается сторожить палатку. Народ что-то темнит, а когда я пристегиваю кошки, чтобы начать спуск, сообщают мне, что они тоже, пожалуй, останутся в высотном лагере для продолжения акклиматизации. Я таращу глаза на такой поворот событий, поскольку сказать нечего – меня никто ни о чем и не спрашивает. Остается только взять рацию, договориться об утренней и вечерней связи на 9-00, спросить, что принести послезавтра снизу для будущего штурма вершины и двинуться в гордом одиночестве вниз по гребню.
Быстро сбрасываю высоту, не забывая об осторожности: влево, и, особенно вправо, гребень обрывается полукилометровыми сбросами, где в редкие окна в буране проглядывает сильно разрушенный ледник на дне ущелья. Под очередной ступенькой гребня вижу притулившиеся палатки, раскрашенные в патриотичные жовто-блакитные цвета. Догадываюсь, что наши украинские братья решили особенно не утруждаться во время первого высотного выхода: затащили палатки на 4800 и с увлечением режутся в преферанс под завывание пурги. С сожалением отказываюсь от предложения погостить и через полтора часа уже сижу в собственной палатке в АВС и пью чай в обществе Вадима Федорова, повстречавшегося мне здесь очень интересного человека.
Вадим, бывший свердловчанин, ученый-биолог, живет в городе Фербенксе, Аляска, где преподает в местном университете. Интеллигентый и душевный человек, он, что называется, своим внешним видом являет гармонию образа восходителя и его сути. Высокая крепкая фигура, обветренное, заросшее бородой лицо – хоть сейчас в фильм об истории покорения Аляски русскими первопроходцами. Он намеревается совершить уже третье по счету восхождение на Денали, теперь по сложному гребню справа- Вест Риб. Мы провели с ним прекрасный вечер с разговорами за неизменным чаем. Удивительно, сколько всего мы успели с ним проговорить за этот вечер! Вспоминали друзей, восхождения. Очень много говорили о моем погибшем 25 декабря 1997 года на восьмитысячнике Аннапурна друге Анатолии Букрееве.
За полтора года до своей гибели Анатолий Букреев совершил здесь, на Денали, рекордное восхождение, поднявшись соло по Вест Риб с 3000 метров на вершину и спустившись обратно за 14 часов. Анатолий и сейчас, через пять лет после своей гибели в лавине, остается самым именитым нашим соотечественником-восходителем, имея на счету три Эвереста, два из которых без кислорода, всего 14 восхождений на восьмитысячники. До сих пор продолжается его заочный спор с Крокауэром о сути и причинах случившейся со знаменитой американской экспедицией 1997 года трагедии на Эвересте, где Анатолий был основным героем и на кого попытались навешать всех собак за произошедшие там смерти. Потому, что никак не может русский парень из Казахстана быть спасителем крутых американских парней. Во время восхождения Толя, спустившись вместе с клиентом с 8848 метров на 8500 после бескислородного штурма Вершины Мира, еще дважды, ночью и в буран, выходил наверх, находил замерзающего альпиниста и приводил его в палатку. Об этой трагедии в Голливуде снят фильм, где Букреев представлен, как русский высотный гид. Конечно, художественный фильм не может в точности отражать реальные события, но хорошо хоть, что не возвели на него явной напраслины. Анатолий много раз вспоминал в разговоре со мной о событиях той ночи на Эвересте. Особенно он переживал о ситуации, когда, поднявшись второй и последний раз – больше не оставалось сил- он был поставлен перед необходимостью тяжелейшего выбора: или спускать вниз клиента американской экспедиции, где он был нанятым гидом, или спасать потерявшую силы японку. Долг заставил спасти клиента, а японка осталась на Эвересте навсегда. Анатолий говорил мне потом, что он принял правильное решение, но рана в душе заставляла его снова и снова возвращаться к событиям той ночи.
Когда экспедиция вернулась в США, то те ребята, которые во время трагедии мотали сопли на кулак, вдруг стали основными героями, а Анатолий попал в положение оправдывающегося. Было даже специальное слушание комиссии Конгресса США, где, всесторонне изучив все факты, комиссия специальным решением официально выразила Анатолию Букрееву благодарность за проявленное мужество и героизм.
После гибели Анатолия его подруга Линда Вайли издала книгу на основе его воспоминаний, где он опровергает лживую трактовку тех событий участником экспедиции журналистом Крокауэром. Мне не раз приходилось во время восхождения разговаривать с американскими восходителями, которые говорили, что они только после прочтения изданной Линдой Вайли в противовес рассказу Крокауэра книги поняли, что же на самом деле тогда произошло.
Так сидели мы с Вадимом, обсуждая эти события и еще многое другое, пока не наступило время вечерней радиосвязи. Бодрый голос Ученого Димы сообщил, что у них самочувствие хорошее, метель метет по-прежнему и уже неделю никто даже не пытается штурмовать вершину. И еще сказал, что хочет пропустить утреннюю связь, поэтому “до побачення” до 21-00 завтрашнего дня.
Следующий законный день отдыха мы провели с Вадимом в общении и подготовке к штурму. Выхожу на вечернюю радиосвязь с намерением уточнить перечень продуктов и снаряжения, которое я должен принести назавтра в высотный лагерь. Вместо обычного бодрого голоса Ученого Димы слышу какое-то сбивчивое хрипение. Слышимость прекрасная, громкоговорящая связь позволяет уловить малейшие обертоны голоса. Мы с Вадимом переглядываемся и понимаем, что это голос смертельно уставшего Большого Ученого Леши. Едва разбираем, что он только что с трудом вернулся в палатку после попытки неудачного штурма вершины, а Дима с Толей вроде бы побывали на вершине и находятся примерно в часе-полутора от палаток. У нас, как говорится, немая сцена с Вадимом. Еще раз уточняю, все ли в порядке, не нужна ли помощь и прошу связаться со мной, когда ребята вернутся. Оставляю рацию включенной, и мы еще часа два с тревогой вслушиваемся в шорохи в эфире. Наконец, слышу Диму, который сообщает, что они вернулись благополучно. Поздравляю с горой и “СК” – конец связи.
Есть такое выражение: “Мордой об асфальт!”. И я ощущаю, что это тот самый случай. Положа руку на сердце, не могу сказать, что я искренне порадовался за ребят, поскольку испытывал сложное и противоречивое чувство. Одно стало ясно – предстоит морально готовиться совершить самостоятельное восхождение и рассчитывать следует только на себя. Восхождение в группе и сольное восхождение – это две большие разницы, как говорят в Одессе. Вадим, который из-за отсутствия напарника уже который год ходит соло, только улыбнулся и сказал, что на самом деле мне неслыханно повезло, и у меня стало на три проблемы меньше. Я подумал и решил, что такой оригинальный взгляд на дело мне вполне подходит!
С утречка, получив консультации Вадима об особенностях вершинной части маршрута и конфигурации вершинного гребня, выхожу наверх. Все те же клочья тумана вперемешку со снегом и сильным ветром. Хорошая акклиматизация дает о себе знать, и я быстро набираю высоту. Попутчиков попадается мало, в основном все потенциальные восходители скопились на 5200, высиживая погоду, иные уже вторую неделю. В этом заключается особенность западного стиля горовосхождения на подобных маршрутах. Народ сутками сидит в высотных лагерях, теряя здоровье и моральный дух в ожидании каких-то особо благоприятных условий восхождения. У нас же всегда считалось, что хорошую погоду нужно воспринимать, как приятный сюрприз, а восходительской является погода, когда есть возможность к передвижению, пусть даже с трудом. А именно такая погода и стоит на МакКинли. Важно то, что на огромных предвершинных снежных полях, где легко заблудиться в тумане и попасть на сбросы, путь промаркирован легкими бамбуковыми вешками. Тем более мне странно было встречать на гребне спускающиеся вниз связки альпинистов, которые окончательно отказались от штурма вершины, даже не предприняв ни единой попытки. С одной парочкой не могу быстро разминуться и вынужден ждать под скальной стенкой, пока они спустятся и освободят мне путь наверх. А они, как нарочно, двигаются как-то вяло и подавленность проявляется в каждом движении. Приветствую их, они поднимают головы, отвечают. Ба! Да ведь это наши старые знакомые – крутые американские парни из такси-шаттл, гроза сэндвичей и клубники! Вы что же, говорю, хлопцы, возвращаетесь без вершины? Они узнают меня, и, пряча глаза, бормочут что-то невнятное про погоду, спеша закончить неприятный разговор. Ну что ж, good luck!
Вот и лагерь 5200. Мои соратники честно дожидаются меня, держа наготове кастрюлю с чаем. Еще раз поздравляю Ученого Диму и Толю с горой, они сдержанно отвечают, правда без особого энтузиазма, ощущая, по-видимому, что сегодня все выглядит не совсем так здорово, как вчера. Большой Ученый Леша совершенно подавлен и высказывается в том смысле, что на самом деле он приехал сюда тряхнуть стариной и поддержать физическую форму, всего этого он достиг и ему пора возвращаться в лоно семьи и к любимой математике. Затем Дима выражает готовность поддержать меня морально при восхождении из лагеря АВС на 4300, если у меня не пропадет желание совершить восхождение. На все это отвечаю, что наилучшей помощью с их стороны будет, если они смогут забрать максимальное количество груза с 5200 и 4300, и как можно более быстро доставят все это на Большую Землю и далее в Монреаль. А Большого Ученого Лешу чуть ли силком оставляю на 5200, предложив дождаться утра, а там и принять решение, штурмовать ли ему со мной вершину или спускаться вниз. На том и распрощались.
Вечер и часть ночи провел в душеспасительных разговорах с Большим Ученым. Пришлось вспомнить кое-что из прослушанного когда-то спецкурса психологии и нейролингвопрограммирования, в общем, пользовал я бедного Лешу до тех пор, пока он не взмолился и не стал в явной форме выражать протест против насилия над личностью, которая недопустима в свободной стране! Я понял, что потратил время не зря, и с чувством исполненного долга крепко уснул.
Вот ведь не зря люди знающие убеждают, что есть Господь Бог на свете! Вылезаю утром и вижу, что впервые за много дней облака исчезли вовсе, сияет яркое солнце, и ветер стих, насколько это вообще возможно в горах. Но морозец дай боже! Сорок- не сорок, но минус тридцать по Цельсию есть точно. Рядом копошатся другие восходители, также собираясь на штурм. Дождались! Собираемся и мы с Лешей. От его вчерашних сомнений не осталось и следа, он в эйфории подпрыгивает, выражая готовность ринуться в бой. Отлично! Заглядываю в палатку к поднявшимся вчера нашим друзьям из Узбекистана. Алексей Докукин и его жена Зульфия – опытнейшие высотные гиды, совершившие более десятка восхождений на пик Ленина на Памире высотой 7134 метра. А Леша еще имеет Эверест в составе Узбекской Экспедиции. Они уже были на Денали в прошлом году и теперь лелеют мечту подняться еще раз со своей дочкой- хорошенькой девочкой Женей, которой всего только 15 лет. Женя жалуется на головную боль, но в глазах решимость бороться. Пора и нам на штурм!
Одеваем все наличное теплое снаряжение, берем по термосу с чаем, перекус. Глядя, как я пакую солидный кофр с видеокамерой, парой запасных аккумуляторов и штативом, Большой Ученый предлагает взять себе в рюкзак мою тяжелую фотокамеру. С благодарностью соглашаюсь- на счету каждый грамм!
Я замешкался с выходом, застегивая палатку, и в результате между мной и Лешей вклинилась группа нанизанных в несколько чудовищных связок восходителей из тех, что, заплатив большие деньги и пройдя специальный курс, двигаются под руководством опытных гидов к вершине с неумолимостью роботов. Мы их про себя почему-то называли “лемминги”. Лемминги имеют обыкновение передвигаться со скоростью две трети от нормальной, постоянно останавливаясь и не выражая ни малейшего желания пропустить меня вперед. Обогнав одну из связок и вдоволь покувыркавшись в глубоком снегу, я смирился с неизбежным и до самого перевала Денали 5600 метров плелся в их колонне, развлекаясь созерцанием окружающего пейзажа. А посмотреть было чего! Далеко вокруг простирались увешанные бесчисленными ледниками и засыпанные неимоверным количеством снега горы. И только вдали, где угадывался океан, чернели свободные от снега пространства, на которых сверкали тысячи и тысячи озер и рек.
Наконец, на перевале удается избавиться от леммингов, подходят Докукины в полном составе, Женя идет, но очень медленно. Дальше двигаюсь в обществе двух американцев, которые идут моим темпом. После фирнового взлета где-то на высоте 5900 останавливаемся. Ребята с благодарностью угощаются моим чаем, угощают меня сникерсом, а я, всучив им видеокамеру, исполняю роль популярного телеведущего Дмитрия Крылова и рассказываю в дырочку видеокамеры, как хорошо отдыхать в заморских странах.
Оставляю попутчиков позади и выхожу на знаменитое “футбольное поле” – ровное, как стол, фирновое поле на высоте 6050 метров с загнутыми, как у сковородки, с трех сторон, краями. Позади появляется точка, которая быстро превращается в фигуру Зульфии Докукиной. С неимоверной быстротой догнав меня, она сообщает, что Леша с Женей, к сожалению, повернули назад с высоты 6000 метров и проносится мимо меня в том же темпе. Только успеваю ей крикнуть, чтобы она, когда увидит Большого Ученого, попросила дождаться меня на вершине, чтобы сделать фотоснимки- камера-то у него!
Вот и вершинный гребень, представляющий из себя узкую и острую лопату, уходящую круто справа-налево вверх. Там барахтается в снегу команда леммингов, вышедшая из лагеря спозаранку. Захожу сбоку и делаю видеокамерой великолепный ракурс связки альпинистов, поднимающихся по склону. Проскальзываю между двумя связками и продолжаю двигаться их темпом, по опыту зная, что суетиться бесполезно. Потом дело дошло до узкого, шириной в полступни, фирнового гребня. Вправо – вся южная стена до ледника на 3000 метров. Хорошо этим леммингам, они в связках, всегда можно застраховаться, съехав в противоположную от срыва напарника по связке сторону. Мне такое удовольствие недоступно, поэтому, борясь с желанием оседлать узкий гребень верхом, максимально смещаюсь влево. Там, у подножия крутого снежного склона, маячит “футбольное поле”. Все-таки не так боязно!
Затем гребень расширяется – и вот она вершина, составленная из трех расходящихся гребешков. Как говорится, момент истины, самое время поразмыслить, ради чего стоило сюда тащиться две недели. Хотя вид отсюда открывается великолепный!. Подходят еще восходители, озираюсь, пытаясь разглядеть Большого Ученого с моей фотокамерой. Увы, ни его, ни камеры. Правда, морозец изрядный, ниже сорока с ветром – а как же без холодов? С сожалением осознаю, что остался на сей раз без традиционных снимков с вершины. Повезло Леше, что он так быстро отсюда свалил и не попался мне под руку, а не то бы быть беде!
Достаю видеокамеру, беру панораму с вершины- лучшее доказательство факта совершенного восхождения. Молодец, старушка, не подвела, не замерзла! Затем устанавливаю ее на штатив, включаю на автосъемку, перемещаюсь в поле зрения, достаю бережно принесенные на вершину фотографии и предметы и передаю обещанный привет. Но это уже личное. Народ вокруг с огромным интересом наблюдает за необычными манипуляциями и подбадривает улыбками. После завершения процедуры, полагая во мне профессионала, наперебой обращаются с просьбой запечатлеть на вершине факт их героического подвига. Беру у них одну камеру, другую- и с огорчением демонстрирую, что они замерзли. Только одной какой-то простенькой удалось клацнуть несколько раз.
Пора вниз. Восхождение заканчивается не на вершине, а после спуска с горы. Теперь важно правильно настроиться, грамотно распределить силы, и спуститься быстро и аккуратно. Силы убывают, высота падает и эти два процесса удачно дополняют друг друга. Вершинная лопата, “футбольное поле”, фирновый гребень, перевал Денали, длинный траверс снежно-ледового склона остались позади. Осталось самое противное- пересечь заметенное сыпучим снегом поле и подняться к палаткам высотного лагеря 5200 по склону высотой метров 100. Как тяжело после продолжительного быстрого спуска вниз заставить себя подняться даже на небольшой пупырь! Голова и ноги привыкли к быстрым движениям, и кажется, что можно легко взбежать в том же темпе наверх. Но это очень коварное чувство! Очень легко перегрузиться и сорвать слаженную работу всего организма. Подчеркнуто перехожу на режим: два вдоха-шаг и медленно приближаюсь к палаткам. Коротко зашипел в кармане шум эфира включенной радиостанции, и я осознаю, что уже почти опустился коленом на снег, опираясь только на палки. Что за черт? У меня вообще с самоконтролем хорошо, а здесь какая-то мгновенная отключка. Остановился, покрутил головой, поглядел на снежные струи под ногами, на тусклое солнце. Вроде все в порядке. Минут через пять опять шикнула в кармане рация и опять я норовил припасть на колено, хотя ожидал этого и был готов. Мало показалось экспериментов, пошел дальше, дождался третьего раза и только после этого догадался выключить рацию от греха подальше. Так и не понял до сих пор, что это было за явление мгновенного гипноза под влиянием “белого” шума.
Вваливаюсь в палатку. Как хорошо! Ждут меня с чаем Докукины, суетится Большой Ученый, вернувшийся раньше меня. С удовольствием поздравляю его с горой: он сделал больше, чем Эверест, он преодолел себя!
Но что это? Не верю своим глазам: Ученый Дима в боевой альпинистской раскраске и с ним Толя! По моим расчетам им пора уже сидеть на снежном аэродроме в ожидании самолета на Большую Землю. На мои недоуменные вопросы они отвечают, что решили так, на всякий случай, совершить восхождение наверняка, а то чем там черт не шутит в тумане? Разгадка последовала назавтра в лагере АВС 4300. Поскольку был значительный перерыв в восхождениях, как пояснил Вадим Федоров, пообщаться с мужественными русскими парнями пришли находившиеся в АВС восходители, в том числе бывавшие на вершине ранее. В ходе разговора выяснилось, что наши хлопцы совсем не так описывают точку, которой они достигли в условиях плохой видимости и недостаточного знания маршрута. Как я понимаю, они достигли перегиба склона на краю “футбольного поля”, где я увидел догонявшую меня Зульфию. А оттуда до вершины еще добрых полтора-два часа. Так или иначе, им пришлось поспешно разворачиваться и вместо триумфального спуска вниз бежать наверх восстанавливать свое реноме. К чести наших соратников следует сказать, что на сей раз все обошлось, и они достигли высшей точки Северной Америки.
Приятное все-таки чувство- спуститься в базовый лагерь с осознанием того, что все самое главное позади. И вдвойне приятно на вопрос поднимающихся с санками и грузом свежеприбывших восходителей по поводу вершины отвечать: “I did!”.
Мы тепло попрощались с Вадимом, пожелали ему успеха на сложном маршруте Вест Риб и двинулись вниз. Как мне потом сообщил Вадим из Фербенкса, он успешно поднялся на Денали и был дома через неделю после нас. Просто молодец!
А нам с Большим Ученым так надоело это белое безмолвие, пропотевшие рубашки и вонючие носки, что мы, двигаясь практически без перерыва 22 часа, к утру следующего дня прибыли на снежный аэродром и завалились спать в ожидании нашего самолетика.
Потом пригрело солнце, и мы уселись на краю взлетно-посадочной полосы, отчаянно завидуя клиентам авиакомпании “Аляска Эйр Такси”, чьи ярко-красные самолетики сновали туда-сюда, как шмели. Прилетел пилот Джек компании Дага Гиттинга, но он привез семейку матрацных туристов, которые скакали по лагерю, знакомясь с альпинистским бытом. Джек откровенно маялся, сидя рядом и ожидая, когда их нужно будет везти обратно.
Я придремал и не увидел самого интересного. На полосе сидело человек 50 и я проснулся от звука какого-то всеобщего: “А-А-Ах!”. Потом Леша: “Смотри-смотри!”. Я подскочил и увидел метрах в 100 на полосе задранный в небо под углом градусов в 80 хвост самолетика, носом зарывшегося в снег. Схватил видео и стал снимать, как люди помогли выбраться из кабины пилоту, который, целый и невредимый, стал бегать вокруг самолетика и руководить процедурой постановки его обратно на лыжи. Общими усилиями, забросив веревку на хвост, его удалось вернуть в нормальное положение и оттащить к краю полосы. Интересна была реакция нашего пилота Джека. Он даже не стал подходить к потерпевшему аварию самолету, буркнул себе под нос что-то вроде: “Дешевый пилот!” и потерял интерес к происходящему.
Я не выдержал и подошел к машине. На удивление, не было видно никаких следов аварии. Пилот покрутил руками винт, вопросительно глядя на меня. Я ему показал, что лопасти в порядке. Тогда он залез в кабину и завел мотор. Я встал сбоку и просигналил, что все о,кей. Тогда он вылез из кабины, побродил вокруг, почесал затылок, снова залез, завел мотор, развернулся, и, под аплодисменты изумленной публики, улетел восвояси. На том цирк и закончился.
Вскоре и нам улыбнулось счастье. Взамен улетевшего Джека приземлился самолет другого пилота авиакомпании Дага Гиттинга. Невозмутимый здоровенный янки с неизменной жевательной резинкой, он без лишних разговоров запихал нас в самолет и вырулил на взлет. Надо сказать, что после виденной нами предпосылки к авиакатастрофе, процедура взлета и предстоящего полета в окружении огромных горных хребтов уже представлялась нам не столь радужной, как ранее. Словно почувствовав это, сразу после взлета пилот заложил сначала крутой вираж влево, потом вправо. Большой Ученый потом признался мне, что пережитого в этот момент ужаса ему хватило на все 35 минут полета с ледника до аэродрома в поселке Талкитна. Мне было полегче, поскольку я в этот момент был занят видеосъемкой, а в видоискатель видеокамеры все это смотрелось несколько отвлеченно… . Едва приземлившись, мы кинулись в лоно земной цивилизациим – приняли душ и облачились в заранее припасенное чистое белье. Теперь стало понятно, почему хозяйка такси-шаттла на полном серьезе поставила непременным условием доступа в кабину такси предварительное омовение в душе!
И только усевшись на деревянных скамейках на краю взлетного поля, подставив лица теплому ветерку и ласковому солнцу, мы осознали, что все эти испытания теперь позади! Мы сделали эту гору!
А впереди нас ждало автомобильное путешествие по Аляске в поисках следов первых русских мореплавателей и поселенцев, открывших этот замечательный край еще в 1792 году.
Монреаль, июль-август 2003 года
- Автор:
- Александр Валитов
