Публикации
Архив публикаций
Денис Провалов: "Уходя под землю, никогда не знаешь, чем все закончится"
6 Декабрь 2009
Старший преподаватель кафедры теории и методики прикладных видов спорта и экстремальной деятельности РГУФКСиТ, президент Федерации спелеологии Москвы Денис Провалов в ноябре в составе международной команды Cavex работал в самой глубокой пещере мира Крубера-Воронья (- 2190 м), которая расположена на плато Арабика в Абхазии. Экспедиция вела подготовительные работы с тем, чтобы летом 2010 года попытаться продвинуться еще больше в глубь земли. В рамках рубрики “Экстрим с Еленой Рерих” журналист “СЭ” побеседовала с Денисом о прошлом, настоящем и будущем.
- Когда встречаешь москвича, который увлекается спелеологией, невольно думаешь, каким путем его в эти пещеры затянуло?
- Любил читать про альпинистов, Эрцога выучил наизусть. (Морис Эрцог – известный французский альпинист и государственный деятель, первым в истории в 1950 году поднявшийся на восьмитысячник Аннапурну без кислорода, почетный член МОК. – Прим. Е.Р.). И всегда верил: вот поступлю в институт, пойду заниматься в секцию альпинизма! Но почему-то первая дверь, которую открыл, привела меня к спелеологам. Парни хорошие оказались: “Хочешь поехать летом в экспедицию?” Поехал, меня поразило: лагерь, подземная связь, строгий начальник. Вот так и затянуло.
- Что больше всего впечатлило?
- Спелеология отличается тем, что ты никогда не знаешь, чем все закончится. Можешь только предполагать. Если бы кто-нибудь мне в 99-м сказал, что пещера может быть глубиной два километра, не поверил бы ни за что! Хотя все мечтали об этом. Даже тост был: “For two thousand meters”.
- Но вы ведь и с альпинизмом на “ты”. Ходили с Александром Одинцовым в экспедицию “Русский путь – стены мира“…
- Не, не, не… Я не альпинист, скорее, помощником там был.
- Но ведь есть что-то общее в этих дисциплинах?
- Техника передвижения у нас похожа. Но спелеология физически тяжелее. Альпинизм – это все-таки искусство. Я видел, как лезли по льду Саша Ручкин и Саша Ласточкин (сильнейшие альпинисты России. – Прим. Е.Р.), так красиво, пластично у них получалось! А спелеология – это тяжелая работа. Необязательно быть одаренным спортсменом, надо быть упорным, обладать неким чувством поиска, ощущать, где можно найти продолжение пещеры.
- Собираетесь с Одинцовым все же пройти стену Тепуи Аутана, где вас захватили в плен индейцы?
- Было бы очень интересно пройти эту стену до конца. Обидно ведь, две экспедиции подряд неудачные. Да еще эти индейцы… Думаю, Саша найдет способ решения возникших проблем. Но у меня столько обязательств перед спелеологией. У нас тоже две экспедиции в Воронью с очень хорошим составом не принесли явно ощутимого результата. Их надо продолжить.
- А встретиться и поговорить по-мужски с теми индейцами, которые вас удерживали, не хотели бы?
- Мы вначале думали, хи-хи, ха-ха, все обойдется. А потом поняли, что дело нешуточное. Позже узнали, что у них пленники не один год живут, и не убежишь – кругом джунгли.
- Рассказывали, что из четырех лодок, имеющихся у индейцев, вы три хотели поджечь, а на четвертой бежать…
- Мы их лодку ни разу не заводили, но думали, что здесь ничего сложного, как бензопилу, раз дернем – и поплывем. Индейцы – вот идиоты! – лодки не охраняли. Когда подошли к ним, оказалось, что шланг между канистрой с бензином и мотором отсутствует. Хитрые ребята. Но нам крупно повезло: в деревню завезли “огненную воду”. Против этого у индейцев нет иммунитета. Такого пьянства я никогда не видел: даже дети, кошки и собаки, казалось, были пьяны!
КУВАЛДОЙ ПО ГОЛОВЕ
- Когда стали рассматривать спелеологию как спорт?
- К сожалению, а может, к счастью, ее сложно рассматривать только как спорт. Тут тесное переплетение науки, географических открытий, спорта. Но все-таки спортивный элемент присутствует. Если физически не подготовлен, в пещере тебе делать нечего. Если технически слаб – это вообще опасно.
- Когда почувствовали, что без спелеологии не можете?
- Имеете в виду, что принял спелеологию как образ жизни? В 20 лет я уже ощущал себя настоящим спелеологом, который хочет чего-то добиться. Я попал в очень хороший коллектив, где меня сразу многому научили.
- В моем представлении пещера – это всегда нужно куда-то продираться, того и гляди, застрянешь. Каким должен быть спелеолог, чтобы чувствовать себя там комфортно?
- Определенных параметров нет, но маленькому и худенькому однозначно легче. С другой стороны – большой человек схватит мешок тяжелый, да как потащит!
- Что за мешок?
- Транспортные мешки вытянутой формы из специального материала. Их волокут за собой – рюкзак ведь там не наденешь.
- А что необходимо затащить в пещеру?
- Первое – освещение. Это могут быть батарейки, либо карбидное освещение. Потом веревки, карабины (к примеру, для работы в километровой пещере нужно минимум полтора километра веревок, 300 – 500 карабинов). И как у альпинистов – палатки, примусы, спальники, да много чего.
- Акклиматизация в пещере нужна?
- Обязательно. Прежде всего – это поймать психологическое ощущение пещеры. Если приехал и сразу спустился глубоко, метров на 700, тебя как кувалдой по голове ударили.
- На себе испытали?
- И на себе, и со стороны наблюдал. В только что прошедшей экспедиции в Воронью у меня было два участника – Юрий Базилевский и Олег Климчук – очень сильные спелеологи, которые два года не ходили вертикальные пещеры. У них была задача тренироваться для погружения в сифон (затопленная часть пещеры. – Прим. Е.Р.). Что они и делали в горизонтальной пещере. В Воронью они приехали в отличной физической форме, но я вдруг увидел, как им там тяжело.
УСА ПРЕССИНГУЕТ
- В 2007 году ваша команда Cavex установила рекорд мира, пройдя в Вороньей до отметки минус 2170 м. В этом году пытались спуститься глубже, но пока не удалось. Почему?
- Очень важно отметить, что рекорды в спелеологии устанавливают коллективы, даже поколения. Все победы строятся на плечах предыдущих экспедиций, которые нашли вход, прошли до определенной глубины.
Сейчас рекорд – 2190 м принадлежит команде УСА с Украины. Но на самом деле в этой точке побывали буквально единицы… Первым на этой глубине оказался Юрий Евдокимов, кстати, москвич.
- Ваши команды даже в прессе называют “враждующими”. В чем дело?
- Конфликт заключается в том, что руководители той и другой команды – отец и сын, Александр и Олег Климчуки. Кажется, они уже лет десять не общаются, перенеся внутрисемейный конфликт на спелеологию… Я не вижу никаких вариантов его решения в ближайшее время.
- Это мешает делу?
- Может быть, я более самодостаточен, не нахожусь в состоянии войны. Но постоянно ощущаю прессинг со стороны УСА. Про нас говорят, что мы – “московская команда”, но это не так. В нашей последней экспедиции были спелеологи с Украины, из Хорватии, Венгрии. Из Москвы – я один. Но УСА выгодно представлять нас как московскую команду. Не знаю, кто в этой ситуации прав, кто виноват. Это все происходит из-за людского честолюбия.
СИФОН ПРЕТКНОВЕНИЯ
- Вы ведь не станете отрицать, что стремитесь пройти глубже, чем спелеологи УСА?
- Чтобы сделать рекорд в 2007 году, летом 2006 года у нас работала команда в 50 человек. То же самое происходит и сейчас. Уже провели две подготовительные экспедиции, чтобы в августе 2010 года попытаться пройти глубже 2190 метров. Юрий Базилевский и Олег Климчук хотят попробовать погрузиться в сифон на глубине 2190 м. У Олега – серьезное желание пройти его и найти выход по сухой части пещеры. А Юрий готовится первым в мире в этой пещере погрузиться с ребризером (специальный подводный аппарат полузамкнутого цикла. – Прим. Е.Р.), чтобы пройти этот сифон максимально глубоко и посмотреть, что там дальше.
- А с чем будет нырять Климчук?
- С аквалангом, заполненным различными смесями. Ему кажется, что он знает, где есть продолжение пещеры. Олег очень талантлив в таких вещах. Удача, которую он цапанул лет 15 назад, ему пока не отказывала. Не помню, чтобы он ошибался в своих предчувствиях.
- Верите, что и сейчас у него получится?
- Не хочу утверждать, что в Вороньей будет так. Но у Олега есть абсолютное ощущение того, что он знает, где следует искать продолжение пещеры, я в этом убеждался много раз.
- Вход в Воронью расположен на высоте 2254 м. Если учесть пройденный путь, то до уровня моря остается чуть более 60 метров. Может пещера продолжаться ниже уровня моря?
- Раньше геологи говорили, что такой пещеры на плато Арабика быть не может. Но быстренько переписали диссертации, забыли учебники, выкинули схемы – все по-другому. Никто не знает, что будет дальше, это и есть основной магнит спелеологии.
- Если дайверы найдут проход в сифоне, другие участники экспедиции смогут повторить их путь?
- К сожалению, этот сифон очень серьезен. Да и чтобы к нему пройти, надо преодолеть четыре разных не столь глубоких сифона. Чтобы не проходить их все, мы пытаемся найти обход сифону “Квиточка”, что на глубине 1950 м.
Для того чтобы два человека нырнули в нижний сифон, нужно принести десять мешков подводного снаряжения. Для этого как минимум требуется шесть человек. И всем им придется пройти “Квиточку”. А если обойти ее – уже легче. На сто процентов уверен, обход можно найти, надо только работать.
РИСКА МЕНЬШЕ
- Самое долгое ваше пребывание под землей?
- В 2005 году в этой пещере я был под землей – ужас! – 20 дней в июле, 18 – в августе, 22 – в октябре.
- Когда выбирались на поверхность, что ощущали?
- Фантастика! Другие краски, звуки, запахи. Выход на поверхность не сравнить ни с чем. Ты понимаешь, что дома, и неважно, какая тебя ждет здесь погода.
- К чему может привести долгое пребывание под землей?
- Самое первое при выходе на поверхность – к простуде и вирусным заболеваниям. Иммунная система там полностью отдыхает.
- А плюсы есть?
- Ой… Даже не знаю. Там все время что-то ищешь, безумно устаешь. Наконец, привыкаешь жить в пещере. Не существовать, а именно жить. Чтобы было комфортно.
- Что входит в понятие комфорта на глубине два километра?
- Палатки, спальники, примусы, платформы, гамаки – все, как у альпинистов. Только сыро и холодно. Для этого есть специальные костюмы для защиты от влаги.
Приходишь с задания совершенно промокший, ужинаешь, ложишься спать. Ужасно холодно, дрожишь. Наконец, забываешься сном. Через пару часов просыпаешься поесть, смотришь – ты уже высох, а спальник абсолютно весь промок, забрал от тебя всю влагу. Поел немножко, полегчало, снова лег. И просыпаешься часов через девять совершенно сухим. Сейчас классные материалы позволяют более-менее комфортно существовать.
- На психику такая ситуация влияет?
- Люди устают, начинают ругаться, могут и поскандалить. Такие мужественные парни даже вдруг способны расплакаться из-за того, что я кому-то сказал: “Да ты крюк не туда забил, оболтус”.
- У вас все время проскальзывает сравнение с альпинизмом. А по части риска как?
- Мне кажется, альпинисты рискуют значительно больше, поскольку в горах есть постоянное движение. В пещерах все же присутствует статика. Обвалы редки, падение камней – дело рук человека, паводки – прогнозируются.
НАДЕЙСЯ НА СЕБЯ
- Как осуществляется связь?
- Мы использовали много западных разработок беспроводной связи во время спасательных работ. Но она действует максимум до глубины 500 метров. А так – военно-полевая проводная связь.
- Чего нельзя делать в пещере?
- Переоценивать свои возможности. Класс спелеолога определяется тем, что он способен прогнозировать момент, когда устанет. А устать и погибнуть в пещере совершенно реально, даже очень сильному спелеологу. И еще – человеческий фактор. Когда устал, ты не контролируешь ситуацию.
- У альпинистов, говорят, выше восьми тысяч крыша едет!
- В пещере есть чувство, что ты где-то очень далеко, и спелеологи становятся чрезвычайно собранными. Я давно заметил: классный спелеолог никогда не сделает лишнего движения, не наступит на сомнительный камень. Он всегда понимает, никто его оттуда с переломом ноги не вытащит.
В серьезной пещере очень сложно организовать спасательные операции. Был случай, в Италии спелеолог на глубине более тысячи метров получил серьезную травму. А у итальянцев, надо заметить, мощные спасатели. Врач спустился, сказал, потащите – организм не выдержит. Будет лежать там, может долго прожить. Они подождали две недели, потом стали поднимать и спелеолог погиб, хотя и капельницы ставили, и помощь всяческую оказывали.
- Часто приходится слышать, что люди пошли в пещеру на экскурсию и там потерялись. Что сказать таким любителям приключений?
- Им обязательно надо пройти обучение, посетить занятие в любой спелеосекции.
- В Воронью на 2190 метров за сколько можно спуститься?
- Смотря, что делать. Если навески готовы и быстро бежать, ни о чем не думая, да еще без мешка, можно спуститься за три-четыре дня. Но, как правило, всегда надо что-то делать: тащить, забивать, устанавливать, вешать и т.д. Рабочий выход – десять дней туда и обратно.
- После недавней экспедиции из пещеры вы все забрали?
- Обязательно что-то оставляем – провешенные веревки кое-где, топливо, даже иногда запасы продуктов прячем.
- Ну и напоследок не могу не спросить о фамилии…
- Меня все спрашивают: это псевдоним? Нет, я президент ассоциации говорящих фамилий. (Смеется.) Хотя можно лучше я буду ее казначеем?..
- Автор:
- Беседовала Елена РЕРИХ
- Источник:
- <a href="http://extreme.sport-express.ru/reviews/2835/" target="_blank">extreme.sport-express.ru</a>
