Публикации
Архив публикаций
Знакомьтесь – альплагерь “Варзоб”
4 Февраль 2010
Летом 1983-го года я приехал в Душанбе, чтобы попасть в альплагерь «Варзоб» и ходить на 2-ой спортивный разряд.
Первым делом, надо разыскать в городе перевалочную базу. Там народ со всего СССР собирается в течение 2-3-х дней, а затем их поднимают в альплагерь на машинах. Стоит отметить разношёрстность этой компании – парни и девчата самого разного возраста съезжаются отовсюду. От Сахалина до прибалтийских республик. Особенно интересно наблюдать за теми, кто приехал с Урала и Сибири. Народ первым делом отправляется на местный базар, и от обилия фруктов просто обалдевает. Тем более что сердобольные таджики предлагают всё это попробовать. Причем, совершенно бесплатно. Это делает фрукты ещё более привлекательными, и отпадает необходимость в их немедленной покупке. И вот идет такая группка по базару, напробовавшись досыта. Уже конец базарного дня, и многие предлагают товар за бесценок. У одного таджика стоит на прилавке тазик, наполовину наполненный желтыми плодами. На вопрос: «Сколько стоит?», он отвечает: «Один рубль». Такую цену часто можно было услышать на азиатских базарах, и не всегда она зависела от количества овощей и фруктов. Кто-то из группы лениво говорит, что дорого и они двигаются дальше. Я спрашиваю: «А вы хоть поняли, что предлагал старик?». На недоумённый взгляд поясняю – это же были желтые сливы, самые сладкие и сочные из всего, что мне доводилось пробовать.
Самое интересное начинается, когда народ, набродившись на базарах по жаре, возвращается на базу. Многие из них весь день толком ничего не ели, а набивали желудки дармовыми фруктами. Причем, ели всё вперемежку… Последствия не заставят себя ждать. Самое многолюдное место теперь – возле туалета. Желудки сибиряков не привыкли к такому изобилию витаминов, и стремятся поскорее от них избавиться. Но соблазн слишком велик, и на следующий день история повторяется. Трудно устоять перед искушением, когда идешь по улице, а над головой свисают спелые гроздья черешни. Тем более что для молодежи, имеющей навыки скалолазания, не составляет никакого труда влезть на 2-х метровый забор. Конечно, никто не покушается на плоды, растущие в чужом саду. Но ведь гроздья, свисающие прямо над тротуаром, они ведь – ничьи?
Спустя некоторое время, все поднимаются в альплагерь, находящийся в ущелье достаточно далеко от Душанбе. После рутинных процедур со сдачей документов и медицинской справки, получением снаряжения, наступает ответственный момент распределения по отделениям и закрепления за каждым отделением своего инструктора. Участников выстраивают на «линейке», и напротив них стоят инструкторы. Каждого участника называют по фамилии, и он выходит из шеренги, присоединяясь к очередному формируемому отделению. Ещё до этого построения мы (участники) присматриваемся к инструкторам, находящимся здесь же в лагере. Особенно приглянулась одна молодая инструкторша из Ленинграда, симпатичная такая. И во время построения было затаённое желание попасть именно к ней в отделение. А наиболее гнетущее впечатление произвел мрачный, лет 55-ти с грубыми чертами лица инструктор из Ангарска. Невольно думаешь: «Не дай Бог к нему попасть – спишет ведь, и до конца смены не доходишь». И вот называют мою фамилию, и я попадаю в отделение к этому мужику. Ну, думаю, я попал…
Дальнейшие события показали, как я ошибался. У молодой и симпатичной инструкторши по тем или иным причинам никто не доходил до конца смены, и отделение развалилось. А наш инструктор, не смотря на кажущуюся мрачность и невозмутимость, всё время думал и заботился о нас. Причем, эта забота не была навязчивой, но мы её всё время ощущали. Теперь расскажу об одном восхождении, которое мне наиболее запомнилось.
Да, надо сказать, что инструктор назначил меня старостой отделения. И я надеюсь, не потому что мне было 23 года… Эта должность очень важна и ко многому обязывает. Староста определяет количество и набор продуктов, которые надо получить на складе на выделенную сумму денег. Конечно, он советуется с коллективом, но вся ответственность за правильный выбор лежит на нём. Он получает общественное снаряжение (верёвки, крючья, молотки, карабины, палатки, примусы и т.п.) на всё отделение и отвечает за его полную сдачу по окончании смены. Ему же приходится распределять груз между участниками – девчатам (альпинисты зовут их «тётками») поменьше, а «мужикам» – побольше. Кстати, «тётка» – это не ругательное прозвище, а исключительно выражающее особое отношение «мужиков» к тем представительницам прекрасного пола, в руки которых они готовы вверить свою жизнь :) Никакую другую женщину альпинисты «тёткой» не назовут, только своих… Если что-то не учтёшь при распределении груза, излишек кладёшь себе. На этом спортивном этапе нам надо было сдавать экзамен по медицине. Сначала врач лагеря читал нам лекции, а потом принимал экзамены. В тот момент я ещё заинтересовался, что это за такое заболевание – «геморрой»? К сожалению, именно в ту смену я его и «заработал». :(
Ну вот, уже прошла середина смены (смена – это 24 дня), мы сходили ряд маршрутов меньшей категории трудности, и готовились к самому важному для нас восхождению – по маршруту 3Б категории. У нас был день отдыха, и мы находились в лагере. Надо сказать, что это были самые блаженные часы, когда не надо готовить еду на примусе, мыть посуду в ледяной воде горного ручья, никуда не надо идти и торопиться. К тому же, в лагерной столовой поварами работали студенты из местного кулинарного техникума. Может быть, они были отличниками, но каждое посещение столовой мы ждали с вожделением. Потому что в горах нет ничего вкуснее, чем большие ломти спелого арбуза, свежий творожок со сметанкой и с сахаром, компот из свежего винограда и яблок. До сих пор слюнки текут при воспоминании :-)
Окна в столовой были очень большими – почти во всю стену, и из них открывался прекрасный вид на вершины Гиссарского хребта. Вообще, альплагерь «Варзоб» поражал своей благоустроенностью. Конечно, в первую очередь, это была заслуга начальника лагеря. Надо сказать, что в альплагерь не все альпинисты приезжали с профсоюзными путёвками. Были и такие, кто приезжал только с огромным желанием ходить в горы. Они шли «на поклон» к начальнику лагеря, и, как правило, приходили с ним к соглашению – одну смену они работают на территории лагеря, а следующую смену ходят на восхождения в составе отделения. Вот именно руками и трудами этих ребят (чаще всего – парней) были отстроены и благоустроены все помещения на территории альплагеря. На меня самое большое впечатление произвело (извините) состояние туалета. Вообще, по виду туалета я всегда (и по сей день) делаю вывод, как хозяева относятся к своим гостям. Туалет (на альпинистском сленге –«шхельда») в альплагере «Варзоб» производил неизгладимое впечатление. И не только поразительной чистотой, но и большими настенными зеркалами, и многочисленными фаянсовыми раковинами и унитазами. Даже электророзетки на стенах присутствовали! Кстати, незадолго до этого альплагерю исполнилось 30 лет…
Так вот, на следующий день мы должны были до обеда выйти из лагеря и подняться с запасом провианта и снаряжением на «Зеленую поляну». Это так называется небольшое относительно ровное место, выше которого трава практически не растёт. Вечером того же дня надо было «выпуститься» на гору у начальника спасотряда. «Выпуск» – это сдача чуть ли не экзамена всеми участниками отделения. Надо знать описание маршрута, раскладку по времени, спуск с вершины и варианты аварийных спусков. Короче, надо ответить на любые вопросы начспаса.
Наступило это утро, когда нам надо было подниматься на «Зеленую поляну». Просыпаюсь я, а один глаз не открывается. Ночью, видимо, разболелся зуб, и левая щека опухла. Конечно, в таком виде ни о каком восхождении не может быть и речи. Но ведь должен быть какой-то выход… И его подсказал наш врач – направил меня в Республиканскую стоматологическую поликлинику, находящуюся в Душанбе. Помнится, я долго шел пешком вниз по дороге, а попутки всё не было. Но, к счастью, благополучно добрался в город, нашел поликлинику, где попал в руки хорошего стоматолога. Женщина-врач вскрыла мне канал зуба и велела полоскать рот содовым раствором. Действительно, сразу стало легче, и опухоль стала спадать. На радостях я зашёл на базар и прикупил несколько килограммов картошки, которую благополучно потом сложил в свой рюкзак. Когда я поднялся в лагерь, моё отделение уже ушло наверх, и мне пришлось подниматься одному. Дело усугублялось тем, что была вторая половина дня, и горная речка стала более бурной и мощной. Переправиться через неё с увесистым рюкзаком было не простой задачей. К тому же солнце стояло высоко и палило нещадно. Попив ледяной воды из речки, я только ухудшил свой физическое состояние. Надо ещё сказать, что в альплагерь я приехал со своим станковым рюкзаком «Ермак», который видимо, не был рассчитан на очень большие грузы. Когда я водрузил рюкзак на плечи, опорные ленты со стороны спины прогнулись, и весь алюминиевый каркас рюкзака оказался у меня на спине.
В пути чего я только не предпринимал, чтобы рюкзак не ободрал мне кожу на спине (в первую очередь, на копчике). Кончилось тем, что я подложил под спину пуховку, и тем уберёг себя от ненужных травм. Когда я подошёл к последним крутым взлётам был уже 7-ой час вечера, у меня было чувство, что мои коленки готовы согнуться в обратную сторону, и единственным моим желанием было – чтобы кто-то хоть немного мне помог… Тропинка мелкими зигзагами круто взбиралась в гору. На мозги также давила мысль, что я могу опоздать на «выпуск» нашего отделения. В этом случае я отстал бы от своего отделения и вряд ли выполнил бы спортивный «этап» до конца смены…
Каков же был мой восторг, когда я увидел двух участников из нашего отделения, спускающихся по тропе мне навстречу. Они вдвоем подхватили мой рюкзак, и я доковылял до палаток. По рассказу ребят, они откладывали идти выпускаться в надежде, что я успею подняться наверх и выпуститься на гору вместе с ними. Наконец они решили пойти вниз по тропе, надеясь встретить меня. Так оно и случилось. Мы благополучно получили разрешение совершить восхождение на следующее утро. Причем впервые мы шли на восхождение без нашего инструктора. Одна из наших «тёток» делала «руководство». Это тоже вроде экзамена, когда альпинист должен показать, что способен быть руководителем на восхождении. Здесь хочу сделать небольшое отступление. Когда мы находились в лагере, там обитало несколько диких собак. Они не причиняли никому хлопот, пищу принимали, но не ласкались, а были вполне самодостаточны. Они были довольно крупных размеров, шерсть светлая средней длины. Когда я поднялся на Зеленую поляну, то обнаружил, что две из «лагерных» собак тоже поднялись туда.
На восхождение альпинисты выходят затемно в 4 утра, с тем, чтобы к восходу солнца подойти к началу маршрута. В нашем случае маршрут начинался на перевале, на который мы должны были подняться. Движение в потёмках довольно своеобразное. Организм ещё не проснулся и почти все движения делаются автоматически. Голова наклонена вниз, и в поле зрения попадают только ноги, идущего перед тобой. Вокруг всё покрыто снегом, и ты ставишь свой ботинок точно в след идущего перед тобой товарища. Неожиданно ноздри почувствовали знакомый экзотический запах. Ба! Это же пахнет арбузом! Но откуда на этих заснеженных высотных просторах могут появиться арбузы? Приглядевшись, обнаруживаю на снегу пятна расплывчатой формы. Видимо, какие-то бактерии не только существуют, но и размножаются в этих суровых условиях. Снег присыпан пылью, и пятна плохо различимы. До чего же забавно было наблюдать, когда из-под ботинка впереди идущего появлялся отпечаток розового цвета. Это происходило в тот момент, когда ботинок наступал на пятно с колониями этих бактерий.
За нами с поляны увязалась одна из собак, и упорно шла позади группы. Крутизна склона начала возрастать, в снегу приходится бить ступени. Оглядываемся назад – пес продолжает подъем вслед за нами. Пытаемся его шугануть – никакой реакции. Наконец, выходим на перевал и с удовлетворением видим, что пес все-таки повернул назад. Видимо, посчитал свою миссию выполненной.
Дальше начинается работа на маршруте. Обычный гребневой маршрут, и по рассказам тех, кто уже здесь побывал, многие «стенки» и «башни» легко обходятся слева по кромке снега. У альпинистов бытует мнение, что настоящий альпинист не тот, кто на «двойке» найдет «пятерку», а тот, кто на «пятерке» найдет «двойку». То есть, пройдет маршрут, выбирая наиболее простой и логичный путь. Но в нашем случае этот номер не проходит. Лето выдалось очень жарким, снег возле скал растаял, обнажив крутые отвесные скальные стенки. Поэтому спускаться вниз, теряя высоту и пытаясь найти обходные пути, посчитали нецелесообразным. Пришлось идти по этой «гребёнке» вверх-вниз. Такой маршрут не даёт положительных эмоций, и оставляет впечатление выполненной нудной и утомительной работы :-).
Пока мы «пилили» по гребню, внизу на леднике показался человек. Для нас он выглядел точкой на снежном плато, и мы не могли определить кто это. По возвращении на «поляну» мы узнали, что это был наш тренер, пришедший понаблюдать за нашим движением по маршруту. Вскоре к человеку присоединился пес, проводивший нас до перевала. Наше путешествие затянулось на многие часы. Ко всем прелестям маршрута добавилось то, что наша рация «села» и мы не слышали базовый лагерь. В установленное время мы включали рацию, пытаясь выйти на связь, и уповали только на то, что в лагере нас слышат. Это привносило дополнительную нервозность, потому что если группа не выходит вовремя на связь, то на её поиски из лагеря отправляется группа спасателей. И в этом случае не приходится рассчитывать, что восхождение вам засчитают (даже если вы побывали на вершине).
Самое интересное началось, когда мы подошли вплотную к вершинной башне. По описанию здесь очень простой путь – пройти справа по снежному мостику, обойти скальный выступ и выйти на вершину. Но, из-за жары снежный мостик обветшал и представлял собой довольно хлипкое сооружение. К тому же, он нависал над вертикальными стенами, обрывающимися вниз к леднику. В случае обвала мостика можно было испытать все прелести свободного падения, пока натянувшаяся верёвка не напомнит об оставшихся наверху товарищах. И ещё не известно – выдержит ли отечественная верёвка такое испытание. Поэтому, здраво поразмыслив, решили не испытывать судьбу, и пробиваться на вершину прямо по скальным стенкам.
Наша «тётка»-руководитель с нижней страховкой поднялась по крутому снежнику под скальную стенку и приступила к поискам трещины, с помощью которой можно было бы подняться по скале. Но и здесь нас ждало разочарование. Из-за сильного таяния, снежная кромка опустилась на пару метров ниже обычного уровня, обнажив отполированные скалы без единой мало-мальски пригодной трещины. В этот момент наступило «контрольное время», а именно 18 часов, когда мы должны были быть уже на вершине. Если группа не сообщает о завершении восхождения, и не выходит на связь, то автоматически из лагеря к ней поднимается спасотряд. Наша рация к тому времени уже перестала подавать признаки жизни, и наши шансы успешно завершить восхождение стремительно приближались к нулю. Тут мы услышали непонятный звук, доносящийся с ледника. Пес, находившийся там весь день, будто учуял наше состояние и завыл. Чем нас, конечно, крайне удивил. Нервы у всех были на пределе, и в этот момент фантазия некоторых товарищей подсказывала самые невероятные выходы из создавшейся ситуации.
Кто-то предлагал спуститься на ледник «дюльфером» по отвесным стенам. То есть, навешивая последовательно веревки, и спускаясь по ним друг за другом. Идея была совершенно утопической, поскольку мы не знали рельефа стены, нам могло не хватить имеющегося у нас снаряжения, этим можно было заниматься всю ночь до утра, и ещё много всяких «если». Другой предлагал спускаться в противоположную сторону по крутым снежным кулуарам к виднеющемуся далеко внизу курорту Ходжа-Оби-Гарм. Снег был влажный, плотный, и в любой момент мог сойти лавиной или снежной доской. Чтобы снизить вероятный риск гибели, наш товарищ предложил развязаться и спускаться отдельно друг от друга. Тогда попавший в лавину не увлечёт за собой напарника.
Слушал я, слушал эти фантазии и решил, что не все средства ещё использованы. Попросил, чтобы меня выпустили с нижней страховкой и медленно, в «три такта» (как учили на снежных занятиях) стал подниматься к стоящей под скалой «тётке». Снег находился в состоянии неустойчивого равновесия, и выше меня отчетливо была видна линия возможного отрыва снежного пласта. Это заставляло двигаться очень осторожно, чтобы не испытать «бобслей» в условиях высокогорья. Подойдя под скалу, я тоже убедился, что «зацепки» и трещины напрочь отсутствуют. Тогда в голову пришла незатейливая мысль – что если сделать «слоника»? Встав вплотную к скале, я выступил в роли «ступеньки», взобравшись на которую наша «тётка» смогла дотянуться до ближайшей трещины, и подняться выше для организации «страховки». Остальное было делом техники. Когда первый из нас поднялся на вершину, он обнаружил, что с другой стороны (по легкому маршруту нашего предстоящего спуска) к вершине приближается спасотряд. В последствии, нам зачли то, что на вершину мы поднялись без посторонней помощи, и в итоге восхождение нам засчитали (на что мы уже очень слабо надеялись).
Позже мы узнали, что наш тренер, увидев, что последнее препятствие нами пройдено, отправился по леднику вместе с псом в лагерь, стоящий на «поляне»… Звали нашего инструктора Юринский Юрий Иванович.
- Автор:
- Игорь Гаврилов
- Источник:
- <a href="http://alpinist.kz" target="_blank">alpinist.kz</a>
